— Джесси!

Она ничего не слышала. Она умудрилась высвободить ноги, и он приподнялся, чтобы поймать их, но Джесси обрушила на него такой град ударов, что Камерон чертыхнулся сквозь зубы от боли. А она соскочила с кровати и побежала, как была, в чулках и атласных голубых туфельках, но Джейми поймал се за волосы и рывком притянул к себе. И опять кинул на постель, а сам навалился сверху.

— Джесси!

— Нет, нет, нет! — В бессильной ярости она мотала головой, пока Джейми старался привести ее я чувство. — Ты не будешь так со мной говорить, и так обращаться, и не посмеешь сделать… сделать это!

— Джесси, тише!

— Проваливай к ней, к своей индейской любовнице!

— Она мне не любовница, я ее не трогал!

— Но ведь она так хорошо тебе служит!

— Она выбрила меня нынче утром — вот и все. Пока тебя…

— Ах ты, проклятый, похотливый урод! Ведь это твой ребенок, но мне наплевать! Мне наплевать, чей это ребенок, потому что я не хочу рожать! Я хочу вернуться домой! Я не хочу умереть здесь…

— Джесси, ты здесь не умрешь!

— А почему бы и нет? — Бледное лицо было мокрым от слез. — Ведь ребенок умер там, на корабле! Он был такой худой и синий. И его завернули в саван и швырнули за борт, и он наверняка пошел на корм рыбам… А потом и Джоан тоже умерла. Она истекла кровью. Она лежала в вонючем трюме и истекала кровью, и мы ничем… слышишь, ничем не могли ей помочь!

До нее не сразу дошло, что Джейми отпустил ее руки, — оказывается, она все еще молотила ослабевшими кулачками по его груди. А он оставался неподвижным и следил за ней, не обращая внимания на удары.

— Джесси, смерть тебе не грозит. Ты молодая и здоровая.

— Но я не хочу этого ребенка!

— А я хочу.

— Почему ты на мне женился? — Джесси уставилась на него, широко распахнув глаза.

— Что? — устало спросил он.

— Это вовсе не я была тебе нужна! — истерически рассмеялась Джесси. — Тебе нужно было тело, сосуд, который можно без помех притащить в такую даль. Тебе нужно молодое здоровое тело, которому не грозит умереть от родов посреди леса! И ты…

— Перестань нести чушь, Джесси.

— Нет!

— Перестань!

— Нет!

Она снова открыла рот, чтобы продолжать поток обвинений, но на сей раз Джейми перешел от слов к делу. Он просто поцеловал ее в губы.

И это оказался жаркий и… нежныйпоцелуй.

Его язык действовал осторожно, но настойчиво, он заставил ее раздвинуть губы, он все глубже проникал к ней в рот, пока наконец Джесси не ответила па ласку… А руки Джейми ласкали ее, и никогда прежде он» не были такими нежными… Он щекотал дыханием чуткое розовое ушко, и слегка покусывал мочку, и прокладывал дорожку из жгучих поцелуев вниз, к шее, к ключицам, к ложбинке между грудей… И снова Джесси забилась от наслаждения всем телом, Когда горячие губы сомкнулись па нежномбутоне соска. Его Рука скользнула вниз, к повлажневшему, ждущему любви лону, и она с легким стоном прижалась к нему еще сильнее. Зажмурившись, трепеща от предвкушения, Джесси приготовилась принять его, чтобы вобрать всего, целиком. Внезапно Джейми отстранился.

Он поспешно скидывал с себя одежду.

Джесси следила за ним сквозь полуприкрытые веки. Он улегся рядом, ласково взял ее руку, поцеловал ладонь и прижал вниз, к своему шелковистому, пульсирующему от прилива крови столбу желаний.

— Погладь меня, — прошептал он.

— Нет…

— Погладь меня.

— Нет…

— Погладь.

— Да.

От наслаждения он запрокинул голову. Джесси впитывала в себя излучаемую им жизненную силу и жажду любви. Джейми снова целовал ее и ласкал так, что она готова была потерять рассудок. Он целовал ее и ласкал повсюду, и она старалась отвечать ему тем же, позабыв обо всем в этой удивительной игре. Исчезло все, кроме сплетенных в объятиях тел, кроме вздохов и стонов и все возраставшего возбуждения. И когда наконец два тела слились в одно, Джесси вскрикнула от восторга.

Она закричала еще раз, когда обоих ослепила вспышка, — столь острым, пронзительным до боли оказалось ощущение разрядки. И тут же смутилась и спрятала лицо на влажной горячей груди мужа, стараясь поскорее забыть о недостойных истинной леди вольностях, которые только что себе позволила.

Джейми крепко обнял жену и прижал к себе. Уткнувшись подбородком ей в макушку, он ласково гладил Джесси по голове. И, так же как и она, не мог вымолвить ни слова.

Постепенно прогорели дрова в камине. Джесси подумала, что Джейми заснул. Она попыталась повернуться на бок, по он не пустил ее, осторожно погладив по груди. И снова к ней прижалось горячее, сильное тело.

— Джесси… — раздался его шепот. Ласковые пальцы скользнули с груди на живот. — Не надо бояться, тебе не суждено умереть. Я хочу иметь от тебя сына. И всегда буду рядом с тобой.

— Я…

— Я хочу домой, — отвечала она.

Он застыл, и его рука напряглась. Джесси встрепенулась и поймала эту руку. Ей вдруг стало страшно, что Джейми оттолкнет ее.

— Джесси. — Джейми опять обнял ее. — Твой дом — здесь.

— И ты не отпустишь меня назад? — прошептала она.

— Нет.

Джесси не знала, рада она или огорчена. Ее пальчики невольно сжались, Джейми помедлил и осторожно погладил ее по руке.

— Ты моя жена, и в горе и в радости, и я никогда тебя не отпущу.

— Но ты обвинял меня в том, что я изменила тебе с Робертом!

— Я никогда не думал, что ты на это пойдешь.

— Это почему же?

— Потому что знаешь, что тогда мне придется убить Роберта.

Джесси вздрогнула от испуга, так как поняла, что это правда. И все же он мог бы сказать, что знал, что она не пойдет на измену, потому что не захочет обесчестить его.

Впрочем, Джейми никогда не стремился увидеть в ней что-то хорошее и всегда находил самые низменные объяснения ее поступкам.

А он все молчал, но обнимал ее все так же крепко, и ей былоуютно и спокойно в его объятиях — пожалуй, за это тоже надо быть благодарной. А вот если он все же изменит ей, тогда жизнь действительно станет невыносимой…

— А кто эта индейская девушка? — Этот вопрос не давал Джесси покоя.

— Она служит у меня переводчиком.

— Ты готов в этом поклясться?

— Что? — Джейми приподнялся, всматриваясь в темноте в ее лицо.

— Пожалуйста, я хочу, чтобы ты поклялся.

— На этот раз так и быть, миледи, хотя я и не привык, чтобы мои слова подвергали сомнению. — Медленная улыбка раздвинула его губы. — Итак, я клянусь, что Хоуп была у меня переводчицей, и только. Клянусь, я не прикасался к ней. Этого достаточно?