– Кристиан?

Он остановился, сжав кулаки.

– Что вы станете делать, если выяснится, что виноват все-таки дедушка?

Кристиан не мог на нее смотреть. Он раскрыл ладонь – там лежала миниатюра. Все еще хранящая тепло Бет… Его пальцы не могли забыть ощущения ее шелковистых волос. Да, он любит Бет. Но долг перед матерью сильнее.

– Я не могу ответить сейчас.

– Понимаю. – Ее голос задрожал. – А что будет с нами, Кристиан?

Ее слова рвали ему душу. Он поморщился, стиснул зубы, снова сжал кулаки и выпрямился.

– Увидимся вечером.

Крепко обняв подушку, Бет наблюдала, как он уходит. Дверь затворилась. Она смотрела невидящими глазами. Они блестели – на сей раз от слез.

Срезав розу, Бет положила ее в свисавшую с руки корзинку. День шел своим чередом. В небе собирались облака. Порыв ветра взметнул юбку, закрутил ее вокруг корзины. Подхватил пряди волос, угрожая обрушить прическу, которую с большим старанием только что соорудила Анни. Бет подняла лицо навстречу ветру.

Скорее бы приехал Кристиан. Ей хотелось поговорить о миниатюре, а потом они могли бы проверить еще несколько мест в доме – нет ли там новых улик. Если они найдут что-нибудь, тогда, может быть, Кристиан отложит разговор с дедушкой. Впрочем, чему быть, того не миновать. Но ее не покидало чувство, что где-то таится недостающее звено. Отыскать бы его – и все встанет на свои места.

Вот чего ей хочется. Она спросила тогда, что Кристиан собирается делать, если докажет дедушкину вину. Каким холодным, почти безнадежным тоном он ей отвечал! И это после всего, что между ними было.

Бет закрыла глаза, позволив ветру ласкать лицо. Вот бы ветер снял пелену с ее разума.

Что сделает дедушка, когда Кристиан предъявит ему миниатюру? Неужели признается? Есть ли ему в чем каяться? А может, он просто придет в ярость?

Бет потерла глаза рукой. Стоило ей подумать, и она понимала: каким-то образом дедушка причастен к трагедии матери Кристиана.

Но разве может она смириться с мыслью, что он виновен? Виски заломило от боли. Мысли, черные, словно тучи над головой… А они с Кристианом? Что-то происходит между ними. Их страсть заслонила все…

Она его любит. Глубоко, всей душой. Всем сердцем. Смешно! Бет когда-то думала, что страсть кружит голову и земля уходит из-под ног. А она ощущала покой, уверенность. Она любила Кристиана. Однако… любит ли он ее? В иные минуты ей казалось, что в его глазах светится чувство, более глубокое, чем просто дружба.

Все так запуталось. Кристиан и его расследование. Дедушка с его тайнами.

– Бет?

Она обернулась. На террасе стояла Шарлотта, придерживая шляпку, которую грозил унести ветер.

– Что ты тут делаешь в такую погоду? Сейчас начнется гроза.

– Знаю. – Бет нагнулась и срезала еще одну розу, затем положила нож и цветок в корзину. Она успела набрать десятка два. Достаточно, чтобы поставить в центр обеденного стола.

Прогремел гром. Поднялся сильный ветер. Бет подобрала юбки и взбежала на террасу. Обе женщины пошли в дом. Шарлотта нагнулась, чтобы понюхать розы.

– Вот эти – просто чудо.

– Я подумала, не украсить ли стол?

Бет поставила корзину и сняла хозяйственные перчатки. Бросив их в корзину рядом с ножом, она подошла к зеркалу над камином, чтобы поправить прическу.

– О Боже! Я похожа на Медузу.

– Не преувеличивай. Не так уж плохо. – Шарлотта нервно улыбнулась, склонив набок голову. – Нужно только заколоть шпилькой тут и вот тут.

Прогремел гром, зазвенели оконные стекла. Шарлотта подскочила, схватившись руками за горло.

– Как быстро налетела гроза, – заметила Бет и посмотрела на мачеху. Что-то она совсем уж разнервничалась. – Я знаю, ты ненавидишь грозу. Всегда пугаешься до смерти.

Шарлотта рассеянно потирала руки, а затем взглянула в окно, на стремительно чернеющее небо.

– Да, я всегда ненавидела грозу. В такие минуты твой отец становился особенно нетерпим. Он-то обожал непогоду.

– Да. Отец стоял на террасе и любовался грозой. Иногда промокал до нитки. Я удивлялась: как это он не боится, что его убьет молнией?

Шарлотта рассеянно кивнула.

Бет пригладила волосы, припоминая тем временем разговор, подслушанный в библиотеке. Шарлотта знает, что скрывает дедушка! Интересно, как вышло, что он ей признался? Он всегда считал ее недалекой особой и даже хуже.

Единственное объяснение – Шарлотта узнала случайно. Вот почему дедушка всегда тревожился, принимает ли она лекарство. Боялся, что она кому-нибудь расскажет?

Внезапно Бет почувствовала себя совсем больной. Ничегошеньки она не знает! У дедушки есть тайна. Какжеей не хочется, чтобы Кристиан оказался прав!

Новый раскат грома, сверкнула молния, ослепив Бет на мгновение. Шарлотта вскрикнула и закрыла глаза. Бет встала с ней рядом и обняла за худенькие плечи. Кожа Шарлотты казалась совсем горячей. Бет нахмурилась:

– Идем. Тебе нужно сесть. Я попрошу, чтобы принесли чай.

– Нет. – Шарлотта упрямо вскинула подбородок, хотя вся дрожала от макушки до пят. – Хватит бояться.

Бет улыбнулась:

– Отлично! Ты поймешь, что тебе ничто не угрожает. Хочешь, принесу тебе ратафии? Тебе пойдет на пользу.

– Да, прошу тебя.

Бет наполнила стакан и подала его Шарлотте. Мачеха сделал несколько глотков, на глазах обретая уверенность.

– Шарлотта! Можно мне спросить у тебя кое-что?

Не сводя глаз с черного неба за окном, та рассеянно кивнула.

– Ты знала мать моего жениха?

Сверкнула молния, озарив полнеба. В ее мертвенном свете Бет увидела лицо мачехи, охваченное ужасом, с широко распахнутыми глазами. Она схватила ее за руку, но Шарлотта отняла руку, выронив стакан, и отскочила к двери:

– Не подходи ко мне!

Бет недоуменно хлопала глазами.

– Шарлотта! Я всего лишь спросила…

– Нет! Замолчи! – Шарлотта закрыла рот рукой. – Не произноси имя этой женщины. Беннингтон говорит… – Она приложила палец к губам. – Ничего не скажу.

Беннингтон? О нем она как-то не думала. Так ведь он был близким другом отца! Вечно угрюмый человек, который легко мог воспользоваться каретой дома Мессингейлов. Ничего необычного – он часто так делал, если непогода заставала его у них в гостях. Сердце Бет пустилось вскачь. Неужели? Вот оно, недостающее звено, связывающее Мессингейл-Хаус и мать Кристиана.

Бет взяла Шарлотту за руку, пытаясь ее успокоить.

– Что же говорит Беннингтон, Шарлотта? Что ему известно о… той даме?

– Ничего. Он и ваш дедушка и слышать о ней не могут. Стоит мне заговорить о ней, они кричат на меня и заставляют принимать двойную дозу лекарства. – Шарлотта покачала головой, слезы брызнули из ее глаз. – Я больше не стану его пить. От него меня клонит в сон. Я только и делаю, что сплю, сплю, и не могу ни о чем как следует подумать.