Она театральным жестом поднесла к глазам кружевной платок. Соседка снова рассыпалась в соболезнованиях, потом распрощалась, но стоило Делии раскрыть рот для вопроса о Чарльзе, как объявили о новых визитерах. Услышав их имена, она забыла не только о младшем брате Кента, но и вообще обо всем, кроме давешних страхов.

– Миссис Кэдбери, мистер Фрэнсис Кэдбери, мисс Каролина Кэдбери!

Дворецкий отступил, пропуская гостей в парадную гостиную. Делия рефлекторно выпрямилась в кресле. Фрэнсис был все тот же, разве что приоделся. Его мать, располневшая блондинка, выглядела менее внушительной, чем миссис Брэдфорд, но столь же светской. Делия едва уделила внимание этим двоим, украдкой разглядывая бывшую невесту Кента.

Каролина Кэдбери являла собой воплощенную изысканность. Высокая, стройная, с точеными чертами, ухоженная и со вкусом одетая, она показалась Делии неописуемо прекрасной, хотя в каждом ее жесте, даже в наклоне головы сквозило высокомерие. Голос у нее был хорошо поставленный и не менее приятный, чем внешность.

– Ах, миссис Брэдфорд, неужели это правда? – воскликнула она, подходя к хозяйке дома. – Неужели нет никакой надежды?

Мать Кента снова промокнула глаза платочком.

– Боюсь, что так, дорогая. Прошло столько времени, что надеяться уже, похоже, не на что. Фрэнсис наверняка посвятил тебя в детали.

– Это просто чудо, что мой дорогой мальчик остался жив! – с пафосом произнесла миссис Кэдбери. – Как жаль, что он не сумел спасти бедного Кентона, хотя и проявил чудеса героизма!

Она уселась на диван рядом с подругой, и несколько минут они дружно лили слезы. Не удержавшись, Делия бросила на Фрэнсиса насмешливый взгляд. Чудеса героизма, вот как? Он беспокойно заерзал. Каролина наконец сочла нужным заметить Делию.

– А это, Должно быть… – она сделала многозначительную паузу, – …вдова, о которой упоминал мой брат. Мадам, я сгораю от любопытства! Расскажите, как все произошло?

Голос ее, только что дружеский и теплый, источал теперь холод. Делия и не ожидала понимания и симпатии от брошенной невесты, но все же ей стало еще менее уютно в роскошной гостиной Брэдфордов. Она пожалела, что тогда, в отеле, не поддалась порыву и не ускользнула, не затерялась в толпе. Но теперь поздно сожалеть. Делия знала, что ее хотят унизить, и не собиралась сдаваться без борьбы.

– Возможно, мой рассказ будет сильно отличаться от рассказа вашего брата. Впрочем, это уже не моя вина. Прошу вас, присядьте.

Каролина подошла к дивану, на котором сидела Делия, с видом недоверчивым и все же заинтересованным. Здесь они находились за пределами слышимости остальных.

– Никому не хочется быть вестником дурных новостей. Я, как никто, желала бы, чтобы Кент избежал гибели и сейчас находился здесь, с нами. Он был мне очень дорог…

– Не смейте так говорить о моем женихе! – перебила Каролина.

– Мне он был мужем, – возразила Делия. – Разве ваш брат не сообщил вам об этом?

– Сообщил, конечно, но я не поверила! Кентон никогда бы не пренебрег нашей помолвкой – во всяком случае, тот Кентон, которого я знала. Что вы с ним сделали? Чем-нибудь опоили? – Тон Каролины недвусмысленно давал понять, что иначе он ни за что не прельстился бы подобной особой. – В любом случае именно вы виновны в его измене… а может быть, и в смерти!

Как? Снова обвинение в убийстве? Делия не могла поверить своим ушам.

– Что за нелепость! Кент оплатил проезд на «Центральной Америке» еще до того, как мы с ним познакомились!

Она запоздало прикусила язык, сообразив, что сообщила Каролине сведения, о которых стоило бы умолчать.

– Вот оно что! Стало быть, для заключения брака вы улучили момент, когда одурманенный Кент не способен был мыслить здраво!

– Никто не способен мыслить здраво, когда влюблен, – возразила Делия. – Ваша помолвка была всего-навсего сделкой, не так ли? Вам обоим было выгодно вступить в этот союз, отсюда и здравомыслие! А любовь… любовь – это чистой воды безрассудство!

Прекрасное лицо Каролины исказила гримаса досады. Она резко поднялась.

– С меня довольно! Мама, Фрэнсис, я покидаю этот дом! – Когда она снова повернулась к Делии, глаза ее угрожающе блестели. – Надеюсь, вы понимаете, что вас не пустят ни в один приличный дом? Я всем расскажу, что вы собой представляете! Подумать только, прикрывать корыстолюбие высоким словом «любовь»!

– Я ожидала услышать от вас нечто в этом роде, – сказала Делия бесстрастно, хотя внутри у нее все кипело. – Кент очень верно обрисовал вас.

– Но как же так? – растерялась миссис Брэдфорд. – Я думала, вы остановитесь у меня! Разве мы об этом не договорились?

– Н-не думаю… – протянула миссис Кэдбери, бросив быстрый взгляд на свою дочь. – Я… лучше я дам тебе знать, где мы остановимся. Разумеется, мы еще встретимся до нашего возвращения в Филадельфию, а пока… Каролина, бедняжка, слишком взволнована…

– Но, мама! – воскликнула та, покраснев от ярости.

Последовал обмен прощальными любезностями, и гости отбыли. Как только дверь за ними закрылась, миссис Брэдфорд стала выяснять у Делии, что произошло между ней и Каролиной.

– Не знаю, что на нее нашло, – искренне ответила та. – Я ничего особенного ей не сказала.

– Не может быть! Наверняка ты была слишком резка, а Каролина такая трепетная! Я запрещаю тебе ее расстраивать, ведь она мне все равно что дочь!

Делия промолчала, но подумала, что слово «трепетная» мало подходит великолепной мисс Кэдбери. Зато вскоре стало очевидно, что ее соперница умеет держать слово. На другой день состоялась панихида по Кенту, на которую свекровь повлекла разодетую в очередной траурный туалет Делию. Приглашенные встретили ее враждебными взглядами и перешептываниями, которые не смолкали все время, пока она шла к отведенной членам семьи скамье. Зато на долю бледной и томной Каролины пришелся весь ливень сочувствия и симпатии. Напрасно Делия говорила себе, что ей нет дела до этих людей, что ей совершенно все равно, что они о ней думают, – такая откровенная неприязнь задевала. К тому же она не могла позволить себе уронить и слезинки, опасаясь, что это будет воспринято как актерская игра.

За панихидой последовала поминальная трапеза в особняке Брэдфордов, и снова Делию игнорировали, а Каролину демонстративно осыпали знаками внимания, словно вдовой была именно она. Даже обычно приветливая Джудит держалась от нее на расстоянии.

В конце концов она не выдержала, извинилась и поднялась к себе. В уединении роскошной спальни она позволила себе выплакаться. Слезы вызвали недолгое облегчение, но не решили проблемы. Осушив глаза, Делия подошла к окну и долго стояла, глядя на ухоженную зелень газона. Ей было над чем поразмыслить.

Нью-йоркское общество повернулось к ней спиной, в точности как она и ожидала. Значит, нет никакого смысла здесь оставаться. Этот мир ей чужд, и она для него чужая.