университета, но ушёл через пару лет, окончательно разочаровавшись. Вернулся лишь в последние годы «перестройки», когда сама юридическая система стала сильно меняться, да и оправдать подзащитного стало реально по причине возрождения самого факта состязательности процесса. Не полного пока, но хоть что-то. А уж после развала СССР перемены стали ещё серьёзнее, позиции адвокатов укрепились, приблизившись к возможностям стороны обвинения. Теперь Лопарев ждал вроде как обещанного возврата суда присяжных, что окончательно бы поставило точку в долгом, семидесятилетнем периоде торжества бесправия и абсолютной диктатуры обвинения в советских судах. И нынешним, их пока что полузаконным последышам, выбило бы отращенные за долгие годы привычки чернобыльских мутантов. С присяжными то не забалуешь, они люди, а не бездушные машины, руководствующиеся исключительно политической целесообразностью и приказами вышестоящих начальников.

— Засунули в камеру к двум не просто уголовникам, а тем, к кому послание пришло от одного урода по прозвищу Сиплый, — Кардан избегал жаргонных слов, зная, что его адвокат их недолюбливает. Раздражать Лопарева он не собирался, предпочитая поддерживать со столь важным для его дел человеком крепкие рабочие отношения. — Он сам по себе почти никто, но как посредник мог сработать.

— Вам… нанесли вред? — подобрал нужное слово адвокат?

— Только моим кулакам, — усмехнулся Лагин, показывая сбитые зубами одного из этой парочки кожу на костяшках левой руки. — Но могу изобразить, что попали по почкам. Тут следов не бывает, а врачи тоже могут ошибаться. Или там сотрясение мозга очень удобно симулировать. Нужно?

— Уже нет. Вас отпустят через час, может два. И всё это время вы проведёте со мной, теперь у меня есть повод… Будет, как только вы напишете заявление на имя начальника УВД, а можно ещё и городского прокурора. Вы не последний в городе человек, известный предприниматель, которого необоснованно задержали, поместили в одно помещение с уголовниками да ещё и настроенными агрессивно. Вас, офицера и орденоносца… это недопустимо.

Кардан лишь радостно оскалился. Он не очень то любил щеголять что званием, что полученной за свои приключения в Афгане «звёздочкой», но если можно использовать себе на пользу… Стесняться в таких делах он точно не собирался, понимая, что если инструмент есть, то он не должен простаивать. В конце концов, должен же был быть хоть какой-то прок от изрядно задолжавшего ему государства? То-то и оно.

Пока Лагин скрёб ручкой по бумаге, составляя жалобы по представленным адвокатом образцам, он предпочёл не терять время впустую, а получить от юриста ещё и консультацию по общим делам его организации. Благо наделать много ошибок не опасался. Всё ж не неоконченное среднее образование за плечами, в отличие от многих и многих, с кем приходилось иметь дело.

— Многих уже отпустили, Филипп Аркадьевич?

— Жадность, этот несомненный порок человеческой души, иногда способна помочь. Выделенных мне фондов хватило, но они показали дно.

— Неужели расценки повысились? Доллары, они ведь инфляцией не страдают, как наш деревянный рубль.

— Опасения разозлить тех, кто вас всех сюда засунул, Артем, — уточнил адвокат. — В прокуратуре сидит немало моих бывших студентов, а часть не может отказать своему старому и снисходительному преподавателю в том, что не идёт вразрез с законом. Нужно только уметь слушать ответы и смотреть на лица дающих их людей.

— И что сказали… лица?

Кардан в последний момент удержался от использования слова «рожи», догадываясь, что это может не понравиться Лопареву. Ничего, ему несложно, а проверенному не раз и не два адвокату приятнее разговаривать в естественном для него ключе. Да и риска оборвать ценный разговор не присутствует. А то знал он некоторых, включающий свой борзометр на полные обороты и когда надо, и особенно когда это категорически не рекомендуется.

— Вы и Ефим чем-то очень сильно привлекли внимание нашей милиции. Фамилия Маричев вам о чем-то говорит, я так думаю?

— Главный «убойщик» города, — поморщился Кардан. — Только мои парни в последнее время вели себя почти что тихо. Уж куда тише, чем «воры» и то, что осталось от таджикской группировки. Даже Цорноев и Джапаридзе вели себя гораздо более заметно, чем мы. К чему моих парней привязать то хоть пытаются? Про то, что мне пытаются предъявить как обвинение — это же вовсе смешно. Вы сами это понимаете. Филипп Аркадьевич!

Лопарев лишь покивал, соглашаясь с последними словами клиента на все сто процентов. Попытки связать Лагина и хранение наркотиков, да ещё в его кабинете, да ещё обнаруженных при помощи очень сомнительных понятых… Он уже разваливал это обвинение, держащееся на одном получестном слове производивших арест. Другие задержания также являлись не самыми правомерными в одной своей части и слабыми в доказательной базе относительно почти всех оставшихся. Хранение огнестрельного оружия? Лопарев сам давал советы, как легко и просто от подобного отвертеться. Например, запиской с датой и подобающим содержанием. Ну а кто но лени и небрежению не обновлял оную или забыл с собой захватить… Тоже можно было спрыгнуть с серьёзного обвинения, особенно если дать кому нужно относительно немалую сумму.

Другое дело реальные правонарушения, которых, увы, хватало. Но их опять же следовало доказывать, а в таких случаях — с учётом того, что большая часть «сотрудников» Лагина и Ефима Старостина были не судимыми и вообще «хорошо характеризовались по месту работы и окружением» — их можно было перевести до суда под подписку о невыезде. Опять же не бесплатно в немалой части случаев, но всё же.

Но аппетиты! На сей раз они действительно были чрезмерными. Особого фонда, оставленного основным, а пару месяцев и вовсе единственным нанимателем, хватило едва-едва. Плата за риск взяткополучателей войти в конфликт с «убойным» отделом, а может и ещё кем-то более влиятельным и серьёзным — это приходилось учитывать. Правда, клиента Лопарева это не слишком обеспокоило.

— Деньги есть, фонд будет восстановлен и даже поднят… на треть, — чуть поразмыслив, произнёс Кардан, поставив точку на последнем из кляузных своих заявлений, адресованных в самые разные инстанции. — Фима прячется ещё по делу или уже по привычной осторожности?

— Арестовать его хотели, но мне удалось доказать абсурдность обвинения даже в отсутствие господина Старостина. Но он намерен продолжать оставаться в тени.

— Узнаю Фиму, — усмехнулся Кардан. — Теперь нанесённый ущерб?

— Я не финансист, Артём…

— Мне не нужны цифры. Хочу узнать общее положение.

Юрист нахмурился, сосредотачиваясь. Он знал, когда тесно связывал свою профессиональную деятельность со структурами Лагина и Старостина, что потребуется хоть немного, но и