Теперь путь отряда Франца лежал в Диорн к лесным эльфам. Предстояло узнать, кто именно позвал девушек в Нарн и почему недоверчивые и скрытные лесные так легко согласились на это сомнительное предложение.

Сыщик нервничал, желая оправдать надежды принцессы и закрыть доверенные ему дела в минимальный срок. Франц почти ничего не ел, не спал и не давал времени на отдых своим спутникам-рыцарям, изматывая их и себя постоянными, но тщетными поисками.

По дороге в Диорн темная ночь прорвалась холодным дождем. Уставшие кони спотыкались в грязи, намокшие капюшоны плащей прилипали к лицам всадников. У дороги, едва заметный между сереньких сухих осинок, торчал столб с табличкой-указателем. «На Лон» – полустертыми буквами значилось на ней.

Кивнув спутникам, скачущий впереди Франц решительно повернул туда. Пробившись сквозь невысокий осинник, отряд вышел на тропу, ведущую через укрытое туманом болото. А за ним обнаружилось поселение, которое действительно называлось Лон.

Надеясь найти связь между названием деревни и фамилией таинственной Омелии, Франц подробно расспросил каждого из местных жителей. Его поиски увенчались успехом: деревенский староста рассказал историю о том, как дочь одной бедной вдовы, живущей на окраине, отправилась на заработки в город и сказочно разбогатела. Злые языки твердили, что девица нанялась к эльфам на какую-то очень сомнительную работу. Самым печальным было то, что в конце концов дочь вдовы исчезла…

Покосившийся и замшелый дом вдовы одиноко стоял на краю деревни. Вокруг него не оказалось даже забора, чтобы привязать лошадей. На требовательный стук Франца дверь отворила тощая пучеглазая старуха. Оглядев сыщика и его богато одетых спутников, она испуганно задергала нижней челюстью и еще больше выкатила глаза.

– Что вам нужно? – сдавленным тихим голосом прошипела она.

– Мне необходимо знать, где находится сейчас ваша дочь, – Франц вежливо склонил голову в коротком приветствии.

– Моя дочь ушла на заработки и пропала, – горестно отмахнулась старуха, – да и на что таким богатым господам сдалась дочь бедной селянки?

– Ваша дочь была свидетелем страшного преступления.

Услыхав это, старуха перепугалась еще больше и отступила в темноту комнаты, попытавшись закрыть за собой дверь. Франц ловко проскользнул следом. Старая селянка пятилась от него, а поняв, что отступать некуда, зарыдала.

Женщине пришлось поверить сыщику. Преодолев страх, она рассказала историю своей дочери, как две капли воды похожую на ту, что поведал сыщику Томми. Таинственные вербовщики, ферма, мгновенное богатство. А потом… Потом дочь старухи пропала. Без следа. Но ничего в этом мире не исчезает бесследно – в этом сыщик был уверен.

Он нахмурился, оглядывая жилище. В комнате царила темнота, окна были завешаны тяжелыми пыльными покрывалами: здесь что-то прятали и прятались сами. Франца не покидало ощущение чьего-то присутствия. Как будто кто-то незримо буравил взглядом его сгорбленную спину. Спрятаться в тесном жилище было негде: печка, чердак, огромный потертый сундук в углу. Сыщик без предупреждения шагнул туда и распахнул крышку. Внутри, завернувшись в черную дырявую шаль, лежала девушка – несчастная дочь старой селянки.

Долгих расспросов не получилось – девушка почти ничего не говорила. Однако даже тех нескольких фраз, что она произнесла, Францу хватило сполна: первая красавица деревеньки Лон, дева амбициозная, отправилась на заработки в столицу Королевства. Там, всеми правдами и неправдами пытаясь разбогатеть, связалась с компанией авантюристов и выдавала себя за знатную даму, назвавшись фамилией Лон. Попавшись на воровстве во время богатого приема у одного из королевских вельмож, девица угодила в тюрьму, но ей повезло. Через неделю ее выкупил незнакомец, оказавшийся Высоким эльфом, и предложил работу – стать хозяйкой фермы, что лежит на пути из Ликии в Нарн. Лон с восторгом приняла столь щедрый подарок судьбы, не догадываясь, какие печальные последствия принесет ей этот договор.

Франц продолжал расспрос. Он искренне надеялся, что услышит от запуганной девицы имя хотя бы одного из вербовщиков, но Лон не знала имен. Ее маленькая роль ограничивалась тем, чтобы играть хозяйку фермы и следить за прислугой. Дочь селянки назвала лишь одно имя – Хапа-Тавак.

– Кто это был? – тут же переспросил Франц. – Так не могут звать жителя Королевства, а тем более Высокого эльфа.

– Я не знаю, господин, может быть, это было прозвище. Однажды я подслушала беседу эльфов, приехавших проведать, как идут дела в поместье, и забрать несколько лошадей. Один сказал другому: «Господину Хапа-Таваку больше не нужны лошади». Я насторожилась, господин, ведь если это так, то и ферма с прислугой, видимо, тоже не нужна. Доверять тем эльфам не стоило, я испугалась и сбежала. А потом ферму сожгли.

– Ясно, – Франц задумчиво потер переносицу большим и указательным пальцами. – Скажи, а для чего были нужны те лошади, что содержались на ферме?

– Не знаю, господин, – девушка зябко повела плечами и сильнее закуталась в шаль, – эльфы периодически забирали их куда-то насовсем, а иногда привозили нам новых жеребцов для разведения. Эти звери множились как кролики. Вы не поверите, господин, они давали приплод через пару недель и вырастали за пару месяцев…

…Покидая селение Лон, Франц мысленно раскладывал по полкам все, что смог узнать. Две нити расследования – та, что касалась пропажи эльфиек, и та, что была связана с рогатыми конями, уже сплелись в тугой жгут. Осталась еще одна, нетронутая, скрывающая тайну алтаря в эльфийской столице.

Слухи о том, что таинственный маг устроил жертвоприношение в Великом Эльфаноре, сразу показались Францу сомнительными. Неправдоподобно быстро известия о трагедии долетели до Королевства. Еще более неправдоподобным было то, что некий черный колдун творил беспредел под самым носом Владыки. Но, к сожалению, попасть в главный город эльфов инкогнито и лично выяснить, что же там произошло, не представлялось возможным даже для опытного сыщика из Ликии. Однако, что-то подсказывало Францу, что и эта нить вскоре будет вплетена в общую канву.

* * *

– Дай мне еды, дитя, дай же! Дай! – свистящий голос отвлек Ташу от скудной трапезы. – Принеси мне хоть кусочек плоти, хоть обломок старой кости.

Зомби сидел, почти неразличимый в темноте, качая головой из стороны в сторону и позвякивая цепью. Девушка выловила из миски рыбьи головы и хвосты – в тот вечер на ужин была уха.

– Держи, больше мне нечем тебя накормить, – оправдалась она, кидая их мертвецу.

Лишь только скудное угощение коснулось камней, зомби со скоростью кошки, увидавшей падающий со стола кусок мяса, схватил лакомство всеми четырьмя руками, поразив Ташу молниеносной реакцией. Об пол цокнули ногти, длинные, желтые и изогнутые как серпы.

– Отдаешь мне свою еду просто так? – голос Доходяги звучал жутко и таинственно.

– Мне не жалко такой еды, – честно призналась Таша, – к тому же я не хочу снова остаться одна.