в карман и извлек из него зеленое бутылочное стекло. Это было дно бутылки, острые края которого, были отполированы морем. Само стекло сохранило свою прозрачность и представляло из себя выпуклую линзу.

Цыганенок быстрым движением приложил стекло к глазу, сквозь которое смотрел на меня.

— Что это?

— Продаю.

— Сколько?

Он немного подумал о том, как определить справедливую цену, а потом выпалил:

— Рубль!

Видимо, это была какая-то универсальная мера ценности в его мальчишечьем сознании.

— Пятьдесят копеек.

Он коротко и сердито мотнул головой, гневаясь на мою попытку поторговаться.

— Говорю — рубль! — цыганенок деловито убрал стекло.

— Ну хорошо, хорошо. Держи, — я полез в карман и достал мятую бумажную рублевую купюру.

— Отец твой здесь?

Мальчик не понял вопроса.

— Дадо твой где?

Он кивнул и довольный успешной сделкой со мной, побежал вприпрыжку к старшим детям ошивающимся в проходах поблизости машин.

Он остановился у мальчика постарше, показал на меня и что-то сказал тому на ухо.

Старший отправился к группе стоящих женщин. Подойдя к девочке лет одиннадцати что-то коротко сказал ей, тоже указывая пальцем в мою сторону.

Она посмотрела на меня, кивнула и куда-то направилась. Я быстро потерял ее из виду.

Вернувшись через минуту она подозвала младших мальчиков и видимо велела передать информацию.

Самый младший мальчуган внимательно выслушав девочку, так же вприпрыжку примчался ко мне обратно. Он остановился возле меня и произнес всего одно слово:

— Жди, — цыганенок посмотрел мне в глаза, потом потерял интерес и скрылся среди толпы.

Минут через пять я услышал голос сзади:

— Ром, здравствуй как ты? Ты меня искал?

Я не сразу понял, что кто-то обращается ко мне. Я обернулся и увидел моего старого знакомого цыганского барона из поезда.

Все те же кровяные белки и чернюшная густая борода. Сегодня он был в фетровой шляпе и широченных кирзовых сапогах. Но теперь его чёрные штаны не были увешаны цепочками и брелками.

— Здравствуй, Цыган. Вот случайно твоих ребятишек увидел, решил расспросить не тут ли их отец.

Я слегка кивнул ему, он ответил тем же.

— Зачем расспросить?

— Если честно, не знаю. Увидел детей и подумал, что может ты знаешь ответ на один вопрос.

— Моя жена сказала, что хороший Ром снова у нас на дороге повстречается.

— Вы проездом?

Цыган не ответил. Да, он прав, мой вопрос для него звучал странно. Они всю жизнь «проездом». Кочевой народ. Никогда не останавливаются.

— Жена сказала, что тебе совет нужен. Спрашивай. Похоже, что ты только из казенного дома вышел.

— Вы что меня у милиции видели?

Он снова не ответил. Слово корил меня за глупый вопрос.

— Хорошо. Не буду про милицию. Скажи, где бы ты искал человека, если не знаешь, где его искать.

— Если тебе очень нужен человек, то не нужно его искать, Бог тебе сам его приведет.

— Бог?

По глазам Цыгана я понял, что ответа на последний вопрос я не дождусь.

— Ладно. А где бы ты повторно перепрятал украденный товар, за которым все бегают и хотят его найти?

— Про товар не знаю. Знаю, как прятать деньги.

Да елки-палки я же не про деньги его спрашиваю! Чуда не случилось. Женщину в красном вряд ли ко мне приведут.

И по складу Солдатенко Цыган вряд ли что-то подскажет. Но все же я решил дослушать и идти дальше.

— Расскажешь?

— Был у меня в таборе ром. Хороший цыган, но слишком добрый. Его жена и дети не боялись. Совсем. И все деньги, которые он прятал, жена всегда находила. Нюх у нее был на деньги, как у жеребца на кобылу. За два километра чувствовала. Где бы он не прятал, в своей одежде, шляпах, под полом сундука снизу, в бутылках, в чемоданах. Хотел ром коня себе купить, только деньжат наберет, жена найдет и потратит. Обозлился ром, пришел к самому старому цыгану совет спрашивать. А тот смеется и говорит, мол, А где твоя жена сама деньги прячет? Он отвечает, что в юбках, для приданого дочери. Старик говорит и ты там же прячь, на видном месте, только сшей себе отдельный пояс на нижнюю юбку.

Цыган засмеялся. Я не очень понял эту цыганскую мудрость, но поблагодарил его. Попрощался.

Посмотрел на мальчишек, через только что купленное зеленое стекло, они разбежались в рассыпную не желая быть объектом изучения.

Видимо, быть увиденным сквозь бутылочное дно что-то означало в их системе цыганской метафизики. Цыган проводил меня взглядом.

И отправился к дому Натальи по пути вспоминая вид из окна адвоката. Мне хотелось понять, могли ли видеть свидетели, как женщина в красном вытолкнула несчастного.

И вдруг меня осенила догадка.

«И там же прячь, на видном месте». Абра кадабра, но мне начало казаться, что я знаю, куда снова перевезли весь товар Солдатенко. Я поспешил к Центральному Универмагу.

Глава 26

Зачастую всё самое скрытое лежит на поверхности, на самом видном месте. Это некая иллюзия, обман восприятия человека, зачем прятать там, где и так все найдут.

Но в этом то и загвоздка, никто не будет искать спрятанное на виду. План в моей голове формировался сам.

Я уже стоял у Центрального Универмага, было ощущение, что вот-вот я открою этот занавес обмана, но спешить было нельзя, такой ответственный момент требует терпения.

Я внимательно посмотрел на грузовые ворота и пожарную лестницу ведущую на крышу здания Универмага. Пожалуй, выход на крышу заперт.

Никому нельзя было звонить, просить помощи тоже не у кого. Из прошлой жизни я помнил, что умел взламывать замки подручными мелкими шпильками или скрепками. Меня научил этому от нечего делать армейский приятель, до армии работавший трактористом в колхозе и вскрывший подобным образом не один десяток соседских амбаров в своей деревне.

Я надеялся, что замки в СССР были не так хороши, как замки уже нового, постсоветского времени. По моим расчетам особых проблем с ними не должно быть.

Посидев и понаблюдав у Универмага до закрытия, я отправился домой к Наталье Филипповне, к моему прекрасному доктору.

Маршрут к ней я составлял так, чтобы видеть есть ли за мной хвост. Через безлюдные переулки и улицы.

Через двадцать минут петляний и я переступил порог её квартиры.

Она достаточно уютная и не такой уж тут бардак, как она говорила", — подумал я про себя.

В коридоре у зеркала лежала открытая шкатулка