Ли Минг Ши вспомнил лекции в лётном училище. Патриотизм – это высшее проявление любви, которое охватывает не какого-то определённого человека, семью, а целую цивилизацию. Это чувство, на которое способно лишь высокоразвитое существо. Это то, к чему должен стремиться любой человек, если он хочет жить в светлом и добром будущем.

Сейчас китайский пилот не знал больше никакого чувства, кроме этого. Он был один. Его семья совсем недавно скончалась от VBMC. Его нельзя было наказать уничтожением близких за невыполнение приказа. Он был свободен от страха, от авторитета командования, от всего на свете. Осталось одно-единственное проявление высшей любви к чему-то даже вовсе необъяснимому, которого, возможно, и не существовало никогда, но…

Выпустив противокорабельные ракеты и торпеду, два истребителя, как многими десятилетиями ранее японские камикадзе, прорвались к платформе и закончили своё существование в пламени взрывов – примкнувшего к Ли разнесли уже на самом на подлёте системы ПВО, а его самолёт, пораженный ударами ракет, с уже мертвым пилотом и оторванным крылом упал на одну из взлетных палуб будущего плавучего города и промчался по ней огненным шаром, снеся по дороге находившиеся там F-35 и F-22.

– У нас лёгкие повреждения корпуса, – доложил адмирал Шибуза миллиардеру, когда тот бросил на него гневный взгляд. – Этот смертник и попадание осколков одного из «Яхонтов», уничтоженного лишь в зоне приемлемых разрушений. Также торпеда типа «Шквал-Э» пробила защитные решетки одного из винтов. Ремонтные работы будут начаты немедленно.

– Ремонтники требуют сбавить ход, чтобы провести работы по восстановлению защитного периметра винтовой группы! – доложил в этот момент один из вахтенных офицеров.

– Что с китайцами? – спросил Умадзиро, сохраняя внешнее спокойствие, а на самом деле едва сдерживая гнев.

– Добиваем последнюю подлодку, – не дожидаясь разрешения Шибузы, немедленно доложил старший офицер-координатор.

– Свяжитесь с остальными платформами, сообщите о происшествии и о том, что мы не сможем прибыть в точку сбора вовремя. Надо обсудить возможные контрмеры, если вскоре последует новый удар объединённых индийско-китайских сил. И кто знает, а то ещё и русские к ним присоединятся, – приказал Умадзиро и, обращаясь уже непосредственно к адмиралу, добавил тоном, не сулящим ничего хорошего: – А вы, адмирал, соберите всех начальников боевых частей и командиров кораблей охранения, и проведите тщательный анализ и разбор произошедшего боестолкновения. Потому что урон, понесенный нами от всего одного авианесущего соединения КНР, недопустим. Надо понять, почему такое стало возможным! И предотвратить возможность повторения этого в будущем!

Германия, Дюссельдорф, университетская клиника

Это не укладывалось в голове. Всё тело дрожало и плохо подчинялось приказам мозга, который тоже буквально лихорадило.

Коллеги пока больше не тревожили. Начальство тоже держалось в стороне, выжидая. Беспокоились, конечно, близкие и друзья, а также некоторые из коллег, однако помочь были не в состоянии. А могли лишь помешать – помешать сделать глупость. Правда, что такое глупость в сложившейся ситуации?

Оставалось только ждать. Ждать конца этой разворачивающейся на их глазах трагедии. Одной трагедии одного знакомого им человека.

Вольфганг сполз по стене на холодный пол. Рядом за стеной несколько человек тщетно пытались взломать дверь. Кое-кто из них сначала уговаривал доктора Кёненбергера не делать глупостей, но сейчас замолк.

Когда Клаудия позвонила мужу и сообщила о повышенной температуре у сына, родительское сердце замерло.

Вольфганг ежедневно имел дело с людьми, поражёнными «заразой апокалипсиса», и старался как-то помочь им, беспрерывно отгоняя от себя мысли, что следующим пациентом может оказаться член его семьи. Но это всё же случилось.

При тщательной проверке и анализах наличие возбудителя VBMC было однозначно доказано не только у Маркуса, но и у Клаудии.

Но это было, как казалось, бесконечно давно. Сейчас же Вольфганг сидел на полу перед изоляционной камерой, в которой умирала его семья. Он видел уже достаточно жертв этой болезни и отчётливо понимал – жене и сыну осталось всего несколько часов ужасной агонии. Не было больше надежды. Даже призрачной. Всё! Конец!

Вольфганг умирал вместе с ними. Не от VBMC – от горя. Ему хотелось кричать, но из груди вырывалось лишь неровное содрогающееся дыхание.

В течение последних дней доктор Кёненбергер не покидал клиники. Он забросил все обязанности и заботился только о Клаудии и Маркусе. Сначала начальство пыталось повлиять на него, убедить продолжать работать в прежнем режиме, но само понимало, что это бессмысленно. В конце концов, человеку позволили проводить последние дни с родными, жизни которых вскоре должны были оборваться. Такой участи, как наблюдать неизбежную мучительную смерть близких, не пожелаешь даже врагу.

Несколько раз Вольфганг видел по телевидению репортажи о том, как молодые отцы, потеряв работу и лишившись возможности выплачивать кредит, или ещё по какой причине убивали жену и детей, а затем накладывали руки на себя. Этого он никогда понять не мог. Однажды даже самому довелось спасать пятилетнюю девочку, которую такой вот отец-убийца… не добил. Теперь отважный врач, ещё днем ранее стойко боровшийся за жизни людей, решал для себя вопрос – жить или не жить?

А эти наблюдатели за дверью… Им тоже интересно знать его ответ на вопрос. Стоят там сейчас и с испуганными глазами ждут. Вряд ли из любопытства. Вольфганг их достаточно хорошо знал. Они его уважают. Они переживают. Они искренне сожалеют, но могут лишь безмолвно созерцать и надеяться, что доктор Кёненбергер зайдёт в изоляционную камеру к жене и сыну в защитном костюме. А он сидел и вспоминал годы семейной жизни.

Все началось тёплым весенним днём на Рейнских лугах. Среди большого количества молодёжи, выбравшейся сюда из серых громад зданий, лёжа на пляжном полотенце под слабогреющим, но таким приятным после долгого периода дождей солнцем, готовилась к сессии и одна из студенток исторического факультета. Точнее, только потом он узнал, откуда была эта очаровательная фрау, которая сразу привлекла его внимание. А тогда он и ещё несколько молодых человек дурачились с футбольным мячом неподалеку от того места, где она занималась. Они так шумно играли, что ей, чтобы не отвлекаться, пришлось надеть наушники и включить погромче мп3-плейер. Хотя и об этом он узнал потом, когда уже познакомился с ней.

А в тот момент мяч, неуклюже отбитый одним из парней, с немалой силой попал девушке прямо в голову. Но та, хотя и была молодой красивой блондинкой, видимо являлась наследницей если и не крови, то духа амазонок или легендарных валькирий. Поэтому, преодолев последствия сильного удара, сразу же вскочила и весьма гневным тоном осыпала молодых людей таким количеством рекомендаций на тему, куда им следует идти и что там делать, услышав