Пробродив таким образом минут двадцать, в течение которых ему пришлось отвечать на вопросы и выслушивать ворчливые замечания сотрудников, ходивших по коридору, Хьюлитт отказался от безуспешных попыток ощутить сознанием присутствие Лиорена. В отчаянии он включил коммуникатор.

– Совершенно ничего не чувствую, – сказал он. – Выходите, где бы вы там ни прятались.

Лиорен появился из-за двери, возле которой Хьюлитт торчал несколько минут назад, и поспешил к товарищу по несчастью.

– Я тоже ничего не почувствовал, хотя слышал за дверью ваши шаги. Но как только я увидел вас, чувство узнавания снова охватило меня.

– И меня, – признался Хьюлитт. – Но почему для этого нам нужно видеть друг друга?

Падре издал негромкий булькающий звук, оставшийся непереведенным, и проговорил:

– Это ведомо только Богу да еще вирусу-целителю.

Над этим Хьюлитт размышлял всю дорогу до своей бывшей палаты. Падре связался с О'Марой и передал ему новые сведения, но обсуждать что-либо отказывался. Вероятно, он сосредоточился на мыслях о том пациенте, которого собирался навестить.

– Пациент Хьюлитт, – вырвалось у Летвичи, когда они вошли в палату. – А вы что тут делаете?

Хьюлитт понимал, что к посещениям падре Старшая сестра привыкла, но приход бывшего пациента ее явно не обрадовал. Хьюлитт мучился в поисках подходящего ответа, но за него ответил Лиорен. Падре не солгал Летвичи, но и правду не открыл.

– С вашего позволения, Старшая сестра, – сказал Лиорен, – бывший пациент Хьюлитт будет сопровождать меня и, если сумеет, вместе со мной будет оказывать немедицинскую помощь пациентам. Я прослежу за тем, чтобы он не разговаривал ни с кем из тех, кто в данное время получает какие-либо процедуры или кто не способен вести беседу. Уверяю вас, больше никаких неприятностей от бывшего пациента Хьюлитта не будет.

Часть тела Летвичи под хлорсодержащей оболочкой дрогнула. Может быть, таким образом она выразила согласие.

– Думаю, я понимаю, в чем дело, – протянула илленсианка. – Происшествие с пациенткой Морредет побудило пациента Хьюлитта принять решение – а может быть, укрепило его в уже принятом решении стать учеником священника. Это очень похвально, бывший пациент Хьюлитт. У вас замечательный наставник.

– На самом деле я здесь, потому что... – начал было возражать Хьюлитт.

– Объяснения займут слишком много времени, – оборвала его Летвичи. – А мне сейчас недосуг слушать богословские излияния, хотя они, наверное, очень интересны. Можете говорить с любыми моими пациентами, которые в состоянии вести беседы. Только, пожалуйста, чтобы больше никаких чудес.

– Обещаю, – кивнул Хьюлитт и зашагал по палате следом за падре.

Летвичи и других дежурных сестер из перечня потенциальных бывших носителей вируса исключили, исключили и пациента, которого навещал Лиорен. Это был мельфианин по имени Кеннональт. Хьюлитт так и не понял, чем страдает несчастный мельфианин, но его гамак окружало такое количество биосенсорного и жизнеобеспечивающего оборудования, что новоиспеченного «ученика священника» от страха передернуло. Правда, Лиорен представил их друг другу, но дал понять, что разговор будет носить конфиденциальный характер, и попросил Хьюлитта пока продолжить поиски в одиночку.

Хьюлитт курсировал по знакомой палате зигзагами. Но вот одного он понять не мог – те или не те тралтаны, кельгиане и мельфиане теперь тут лежат. Большей частью пациенты с радостью болтали с ним, некоторые, видимо, находились под действием сильных успокоительных лекарств, другие просто не желали обращать на Хьюлитта внимания, а один пациент получал процедуру. Но у Хьюлитта была полная возможность смотреть на пациентов и сотрудников, имея при этом вполне достаточно времени для того, чтобы определить, не был ли кто-нибудь из них в прошлом носителем целительного вируса. Последними из тех, кого он обошел, оказались тралтан и дутанин, резавшиеся в скремман за столиком для амбулаторных больных. К тому времени, когда Хьюлитт с ними заговорил, он убедился в том, что их тоже следует исключить из перечня потенциальных вирусоносителей.

– Хоррантор! Бовэб! – обрадовался Хьюлитт. – Как себя чувствуете?

– А, да это, кажется, пациент Хьюлитт! – воскликнул тралтан. – Спасибо, моя нога заживает, а Бовэб чувствует себя превосходно – и физически, и морально. Ему сегодня везет в этой треклятой игре. Рад видеть тебя вновь. Расскажи, как у тебя дела. Удалось докторам выяснить, что с тобой?

– Да, – честно ответил Хьюлитт и, старательно подбирая слова, уточнил: – Я больше ни на что не жалуюсь и чувствую себя очень хорошо. Но заболевание у меня было необычное – так мне сказали, – и меня попросили немного задержаться и помочь врачам разгадать еще кое-какие загадки. Я не смог им отказать.

– Значит, теперь ты стал лабораторным материалом, – участливо проговорил Бовэб. – Не думаю, что это намного лучше. С тобой пока ничего ужасного не делали, надеюсь?

Хьюлитт рассмеялся:

– Нет. На самом деле ничего подобного не происходит. Меня поселили в комнате для сотрудников – она маленькая и раньше принадлежала двум нидианам. Мне разрешают свободно ходить по госпиталю в сопровождении падре – он присматривает за тем, чтобы я ни на кого не налетел и чтобы меня никто не растоптал. А меня просили только разговаривать с пациентами, задавать им кое-какие вопросы.

– Ты всегда был странным пациентом, – заключил Бовэб. – Но еще более странно то, как ты выздоровел.

– А если серьезно, – вступил в разговор Хоррантор, – то если тебе нужно разговаривать с пациентами и отвечать на их вопросы, значит, вероятно, они могут тебе что-то выболтать, не догадываясь о том, что ты выполняешь некое задание? Если это так, то не ответишь ли на один вопрос?

Хьюлитту показалось, что тут кроется нечто более серьезное, нежели обычный интерес пациента к больничным сплетням. Пришло время действовать, но действовать осторожно.

– Если сумею, – отозвался он.

– Хоррантор жутко хитрый, – пояснил Бовэб, снова подключившись к разговору. – Ну, и воображение у него тоже нешуточное. Вот поэтому он меня все время обыгрывает в скремман. Мы тут подслушали кое-какие разговоры медсестер. Они, когда поняли, что мы их слышим, сразу замолчали. Может, это просто болтовня, а может, мы чего-то недопоняли из-за того, что не дослушали до конца, а может, это и не болтовня вовсе. Но мы все-таки очень волнуемся.

– Сплетни все любят, – заметил Хьюлитт, – но сильно переживать из-за них не стоит. Так какой у вас вопрос?

Хоррантон с Бовэбом переглянулись. Дутанин сказал:

– Еще десять дней назад Старшая сестра говорила, что меня должны выписать для долечивания в больнице на родине. Тут, в Главном Госпитале Сектора, не принято держать больных, которые больше не нуждаются в здешнем лечении. А вчера я спросил у Летвичи, почему меня все еще не выписали, и она мне ответила, что пока нет подходящего корабля, который мог бы доставить меня домой, а что вообще-то со мной все в порядке и волноваться мне нечего.