Стены подвала были разворочены.

– Это ты, что ли, подкоп сделал? – спросил Сан Саныч у немца.

– Нет, я берег руки, – совершенно серьезно сказал Отто Дитрих. – Я же аптекарь! – словно это все объясняло.

– Тогда кто тут копался? – ни к кому конкретно не обращаясь, спросил Сан Саныч. – Похитители, что, считали: Отто Дитрих в стене прячется? Закопался? Или какой-то клад тут скрыл? Странно…

Внезапно с улицы послышались звуки множества голосов. Мы почти в полном составе направились к выходу из дома или припали к зияющим проемам окон.

К дому направлялось местное население. Частично оно было вооружено вилами и граблями.

– Ну вот, немецкий барон и наш крестьянский бунт в натуре посмотрит, – хмыкнул Андрюша. Пашка все снимал.

– Думаешь, это барона идут освобождать? – посмотрела я на приятеля. – Они вообще когда-нибудь о нем слышали?

Навстречу народу вышел Сан Саныч. Видимо, он избрал на себя роль парламентария. Эх, жаль, Ковальчука мы с собой не взяли…

– Юль, мы куда? – шепотом спросил Пашка, завидевший в толпе нескольких своих собутыльников. По выражению лица оператора я поняла: ему страшно хочется выпить. Тут ведь такой классный самогон делают…

Мы с Пашкой тоже вышли к народу, с нами стали здороваться, что не вызвало никаких подозрений у следственной бригады. Они уже привыкли, что «на трупах» народ со мной здоровается (и заодно – с оператором), высказывает свое мнение, пожелания. Откуда ж Сан Санычу и Андрею было знать, что телевизоры в этой местности наш канал не берут и мы с Пашкой появлялись здесь лично?

Пашка вклинился в толпу и поинтересовался у народа последними местными новостями. Не видел ли кто медведя на велосипеде? Про медведя, как выяснилось, уже все слышали, искали, но пока встретить его никому не довелось. Сегодня же прибытие нашей компании было замечено двумя братьями-алкоголиками, проживающими в деревне, примыкавшей к недостроенному особняку. Братья побежали за товарищами и сообщили: то ли к привидениям прибыло подкрепление, то ли ловцы привидений заявились. Народ решил это сделать. А как в деревне это сделать без подручных средств?

Часть представителей местного населения тем временем рассказывала следственной бригаде о засилии привидений в данной местности вообще и в этом доме в частности. И про мерцающий свет поведали, и про вой, и про шумы странные. Следственная бригада слушала скептически, тем более зная, что в подвале сидел немец.

Однако, когда Сан Саныч спросил, давно ли тут появились привидения, выяснилось: давно, но активизировались они аккурат на следующий день после совершения побега из спецавтозака группой заключенных. Немец – судя по называемым им срокам – оказался запертым в подвале значительно позже.

Я тоже прикинула сроки. Мы приехали отдыхать в эту местность, когда Отто Дитрих уже сбежал из заточения. Вернее, из одного места заточения сбежал – в другом оказался. Сразу после выходных я узнала, что он уже в «Крестах». А в «Кресты» сразу не отправляют, только через милицию… Спросила у Андрюхи, какого числа барон бегал от медведя. Да, за несколько дней до нашего появления. Значит, и бутылка с водой в подвале была его… И хлеб недоеденный. Сегодня они, кстати, отсутствовали.

Сан Саныч тем временем уточнял, как привидения проявляли себя раньше. Слушая местных жителей, я прикидывала: им это мерещилось или в самом деле тут кто-то появлялся? Может, бомжи? Хотя от Питера далеко, и кто станет размещаться в этом недостроенном особняке зимой? Холодно, все продувается, даже ни одной печки нет, а следов разведенных на полу костров не имеется. На месте бомжей я размещалась бы в одном из простых деревянных домов, по какой-либо причине заброшенных хозяевами или запертых на зиму. В них осталась хоть какая-то мебель, посуда, есть печки… Значит, дом просто оброс легендами, в особенности если местному населению известно, что убили трех хозяев? Кстати, надо бы попросить Андрюшу выяснить насчет этих хозяев, и еще – кому дом принадлежит сейчас.

Я спросила. Приятель обещал сообщить, как только что-то узнает, а узнавать он будет определенно, хотя и выразил сомнение, что барона в плен брал хозяин. Об особняке просто все могло быть кому-то известно…

Представители органов отправились по домам прилегающей к недостроенному особняку деревни. Им требовалось найти освободившую Отто Дитриха женщину. Но в этой деревне, как я и предполагала, немного знакомая с местным населением, они никого подходящего не нашли.

Тогда они заинтересовались близлежащими деревнями, тем более что народ в основном прибыл из той, что была расположена рядом с базой. Но идти туда пешком никому из следственной бригады не хотелось. А еще больше – возвращаться потом обратно к машинам. Приняли компромиссное решение: несколько человек отправились к транспортным средствам, остальные вслед за местными потопали к деревне. Машины приедут позже. Местные представители органов обещали показать дорогу. Я отдала ключи от своей машины Андрею.

– Ну ты же не можешь разлучить меня с законным мужем! – сказала я ему. – И лишить телезрителей такого занимательного репортажа!

На самом деле я хотела пообщаться с Анфисой Васильевной и Ириной до того, как до них доберутся органы.

* * *

– Здравствуй, Юленька! – искренне обрадовалась мне Анфиса Васильевна. – Вот уж не чаяла так скоро тебя увидеть. А Тани нет?

Я сказала, что прибыла сюда по работе, проходит следственный эксперимент. В окно показала на немца, которого как раз проводили мимо. Анфиса Васильевна тут же посерьезнела и тяжело вздохнула. Ирина припала к окну, провожая взглядом процессию. В самом скором времени, как я знала, начнется обход: сотрудники органов будут расспрашивать всех местных жителей, возможно, и немца им показывать. Или немцу – женщин.

– Это не вы его, случайно, выпустили? – спросила я.

– Я, – призналась Анфиса Васильевна. – Голос-то явно человеческий был… Юль, я же говорила тебе, что травы собираю. Ну вот и требовалось мне посмотреть у леса только что вышедшую, первую травку. Подошла: кричат. Человек кричит, какое там привидение? Я зашла внутрь. Страшно было! А потом поняла, откуда голос. И выпустила этого. А он немец, оказывается? Я-то вначале решила: прибалт или финн. Юль, у меня будут неприятности, раз я органам не сообщила?

Я предложила Анфисе Васильевне временно спуститься в подпол. Во второй раз, как я предполагала, немца сюда никто не повезет. А кто ее еще опознает?

– Юль, а нам говорить, что ты тут жила? – уточнила Ирина.

– Если спросят. Но про наши ночные вылазки – не надо.

Ирина кивнула. Анфиса Васильевна засобиралась в подпол.

– Юль, а вы с Таней этого немца у нас искали? – спросила она на прощание.

– И его тоже, – сказала я.

– Твоя очередь убираться, Отто Дитрих, – объявил дедок, который стал иногда называть его по имени.

Барон оторвался от своих записей, аккуратно сложил листки и занялся уборкой. Он понимал, как ему повезло оказаться в правильной хате. Здесь считалось: никто никому ничего не должен. Сокамерники друг друга не подставляли, шутили беззлобно, неприятная работа выполнялась всеми без исключения в порядке очереди. С другой стороны, никто никому не помогал и не прислуживал.