Взявшие Иисуса отвели его к Каиафе, первосвященнику. Петр же следовал за ним издали до двора первосвященникова: и вошед вовнутрь, сел со служителями, чтобы видеть конец. И подошла к нему одна служанка и сказала: «И ты был с Иисусом Галилеянином». Но он отрекся пред всеми, сказав: «Не знаю, что ты говоришь». И прокричал петух. Когда же он выходил за ворота, увидела его другая и говорит бывшим там: «И этот был с Иисусом Назореем». И он опять отрекся с клятвою, что не знает Сего Человека». И во второй раз прокричал петух. Немного спустя подошли стоявшие там и сказали Петру: «Точно и ты из них, ибо и речь твоя обличает тебя». Тогда он начал клясться и божиться, что не знает Сего Человека; и опять запел петух. И вспомнил Петр слово, сказанное ему Иисусом, и вышед вон, горько плакал.

Первосвященники и старейшины искали лжесвидетельства против Иисуса, чтобы предать Его смерти, и не находили. Но наконец пришли два лжесвидетеля и сказали: «Он говорил: «Могу разрушить храм Божий и в три дня создать его». Иисус молчал, и первосвященник сказал Ему: «Скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий?» «Ты сказал», – ответил Иисус, и первосвященник разодрал одежды свои и сказал: «Вот теперь вы слышали богохульство Его, как вам кажется?» И, связавши Его, отвели и предали Его Понтию Пилату, правителю. И когда обвиняли Его первосвященники и старейшины, Он ничего не отвечал. Тогда говорил Ему Пилат: «Ты Царь Иудейский?» Иисус сказал ему: «Ты говоришь». Пилат сказал первосвященникам и народу: «Я не нахожу никакой вины в Этом Человеке». Но все они кричали: «Распни, распни Его!» Пилат, видя, что ничто не помогает, но смятение увеличивается, взял воды и умыл руки пред народом и сказал: «Невиновен я в крови Праведника Сего; смотрите вы».

И одели его в багряницу и, сплетши терновый венец, возложили на Него. И начали приветствовать Его: «Радуйся, Царь Иудейский!» Когда же насмеялись над ним, сняли с него багряницу, одели Его в собственные одежды Его и повели, чтобы распять Его.

И привели Его на место Голгофу и давали Ему пить вино со смирною, но Он не принял. И они распяли Его и делили одежды Его, бросая жребий, кому что взять. И была надпись вины Его «Царь Иудейский». С ним распяли двух разбойников, одного по правую, а другого по левую сторону Его. Один из повешенных злодеев злословил Его и говорил: «Если Ты Христос, спаси Себя и нас». Другой же напротив унимал его и говорил: «Или ты не боишься Бога, когда и сам осужден на то же?» И сказал Иисусу: «Помяни меня, Господи, когда прийдешь в Царствие Твое».

В шестом часу настала тьма по всей земле. В девятом часу возопил Иисус громким голосом: «Боже Мой, Боже Мой! Для чего ты меня оставил?» Один из стоявших тут побежал, наполнил губку уксусом и, наложив на трость, давал ему пить. Иисус же, возгласив громко, испустил дух. Тогда пришли воины, и у первого перебили голени, и у другого, распятого с Ним. Но, пришедши к Иисусу, увидели Его уже умершим, не перебили у Него голеней. Но один из воинов копьем пронзил Ему ребра.

После сего Иосиф из Аримафеи просил Пилата, чтобы снять Тело Иисуса; и Пилат позволил. Он пошел и снял Тело Иисуса. Пришел также и Никодим и принес состав из смирны и алоя. И так они взяли Тело Иисуса и обвили его пеленами с благовониями. И положил Его Иосиф в новом своем гробе, который высек он в скале, и привалив большой камень к двери гроба, удалился.

Колизей – без сомнения, самое знаменитое сооружение, оставшееся нам в наследство от древнеримской цивилизации. Даже в своем нынешнем состоянии он представляет собой внушительное зрелище. Три яруса каменных скамей, окружающих арену, могли вместить 50 000 зрителей, собиравшихся здесь по случаю регулярных гладиаторских боев. Колизей был сооружен во времена Римской империи, точнее в 70-х годах н. э. и правильно назывался амфитеатром Флавиев. Имя Колизей амфитеатр получил, по всей видимости, от колоссальной бронзовой статуи императора Нерона, стоявшей поблизости[86]. Сам Нерон правил империей до того, как был сооружен Колизей, но и тогда существовало несколько амфитеатров. Нерон соорудил деревянную арену около Марсова поля (Campus Martius) и по иронии судьбы, ввиду его последующих беззаконий, убийств и проявлений жестокости, именно он ввел правило, предусматривавшее, чтобы на его играх никто не погибал, даже преступники.

Хотя амфитеатры использовались для театральных и музыкальных представлений, больше всего народа собирали жестокие зрелища гладиаторских боев. Многие поколения популярных писателей романтизировали контекст этих боев, и можно простить тех, кто считает их древней формой профессиональной борьбы, захватывающим спортивным спектаклем, которым наслаждались все. На самом деле гладиаторские игры мало чем напоминали «вольные игры» (Jeux sans Frontieres) современности. Это были схватки не на жизнь, а на смерть, зачастую отмеченные неописуемой жестокостью. Ряды гладиаторов пополнялись вовсе не за счет крепких молодцев, жаждавших славы и желавших проявить на арене свою ловкость и смелость. На арене не было славы, только смерть. Гладиаторы предпочитали оказаться где угодно, хоть в каменоломнях, только не на арене, и многие кончали жизнь самоубийством, пытаясь избежать ужасов гладиаторских боев. По большей части гладиаторами были плененные вражеские солдаты, приговоренные к смерти преступники, рабы, а позднее – ранние христиане, мужчины и женщины. Единственным исходом для них была смерть. Не следует верить созданному в Голливуде мифу, по которому тот, кто сражался на арене смело и оставался в живых, получал свободу. Этого не было.

Изощренность, с какой людей заставляли убивать друг друга, могла быть только продуктом ума сумасшедшего гения. Нерон, например, любил смотреть кровавые битвы, в которых участвовали армии подневольных солдат. Здесь же проводились морские сражения, и до сих пор тех, кто наведывается в Колизей, удивляет сложная система водоводов, при помощи которых арена превращалась в озеро.

С распространением в империи учения Иисуса Христа на арену полилась уже христианская кровь, и тех, кто не желал сражаться (понятно, что таких было много), предавали мучительной смерти. Некоторых распинали, как Христа на кресте, установленном на арене, где их рвали на части волки и дикие собаки. Других же облачали в звериные шкуры и бросали на съедение все тем же собакам.

Игрища продолжались далеко за полночь, и именно Нерону пришла в голову идея расставлять по окружности арены привязанных к столбам христиан, обмазывать их смолой и поджигать, таким образом обеспечивая освещение посредством живых факелов.

На арену выпускали, кроме того, всевозможных экзотических животных, привезенных из далеких пределов огромной империи на потеху императору и его подданным. Их выпускали на охоту в сооруженный на арене искусственный лес, в котором львы, тигры, кабаны и медведи охотились на людей. Предсмертные крики жертв сливались с восторженными криками враждебной толпы, заполнявшей скамьи амфитеатра. Император Нерон очень любил подобные зрелища, как, впрочем, и Калигула, который специально морил голодом свою огромную коллекцию диких зверей, чтобы на арене они показали свою кровожадность. Светоний в «Жизнеописании двенадцати цезарей» пишет, что Калигула, посчитав, что мясо, продававшееся в мясных лавках, стоило слишком дорого, кормил своих зверей мясом преступников, ничуть не разбираясь, кто из них был приговорен к смертной казни, а кто – нет. Он выстраивал их в один ряд и говорил следующее: «Убейте всех между вот этим лысым и вон тем».