в порядке. Это то, что я имею в виду. Ты так себя ведешь. И ты не думаешь плохо о других. В твоем сердце только доброта.

— О, Кейт, я не знаю. Я думаю, ты видишь то, чего нет.

— Неа. Я не согласна. Я долго наблюдала за тобой. В твоем теле нет подлости, Дрю Макнайт. Ты слишком хорош для этого мира. И это правда. Я думаю, тебя послали сюда, чтобы сделать этот мир лучше.

Он наклоняет голову, и эта интенсивная синева приковывает меня, до тех пор, пока его губы не касаются моих.

— Я думаю, что ты была послана, чтобы сделать мой мир лучше, Кейт Форбс.

Его пальцы переплетаются с моими, и мы вжимаемся в кресла, когда наш самолет взлетает.

— Я думаю, что это будет мое лучшее Рождество в жизни, — говорит он.

— В моей тоже.

Наши родители ждут нас у стойки выдачи багажа, когда мы приземлимся. Родители Дрю знают все о его чувствах ко мне. Я точно не была слишком откровенна со своим. Это не потому, что я не хочу. Просто моя семья не такая. Мы не все обнимаемся и целуемся, как некоторые семьи. Так что я решила рассказать маме на праздники. Но когда пришло время расстаться на парковке, Дрю хватает меня и крепко целует на глазах у всех. И поскольку это Дрю, я делаю то, что всегда делаю — превращаюсь в бескостную груду прямо у него на руках. Я перестаю обращать внимание на то, что за этим наблюдают две группы родителей. Когда он, наконец, наконец заканчивает поцелуй, и заметьте, я действительно этого не хочу, он говорит мне перед всеми:

— Увидимся завтра, милая. И я люблю тебя больше, чем хоккей.

Не моргнув глазом, отвечаю:

— Больше, чем хоккей?

— Больше, чем что-либо.

И он дарит мне еще один жестокий поцелуй!

— Я тоже тебя люблю.

Затем я оборачиваюсь и вижу Родителей! Вот дерьмо! Его ухмыляются от уха до уха, а у моих открыты рты, челюсти на асфальте. Итак, что мне делать? Что сделала бы любая девушка на моем месте. Я хватаю родителей за руки и говорю:

— Мама и папа, пошли домой. Увидимся завтра, Летти и Рэй.

Я машу им всем рукой, и мы идем к машине моих родителей.

— Ты влюблена? — спрашивает моя мама.

— Этот мальчик любит тебя? — спрашивает мой папа.

— Да, теперь поехали.

— Почему ты ничего не говорила? — спрашивает мама.

— Я собиралась рассказать тебе, когда вернусь домой, но Дрю опередил меня.

Потом меня встречает тишина. Никто из них не произносит ни слова, пока мы не подъезжаем к подъездной дорожке и дверь гаража не открывается. Первой говорит моя мама, смеясь:

— Ну, ты могла сделать это еще хуже.

А потом папа говорит:

— И врач. Хм. Как раз то, что мне нужно. Ты выбрала его для меня?

— Да, папа, только для тебя.

— Какой он врач? — спрашивает папа.

— Он будет онкологом. Знаешь, специалист по раку.

— Онколог! Зачем ему это делать? — в ужасе спрашивает мама.

— Потому что это его призвание, мама. Вот что им движет.

— Но они все умрут!

— Они не все умирают. Вы в каком веке живете? Врачи добились удивительных успехов в лечении рака, и Дрю любит помогать пациентам. Кроме того, это его выбор, а не твой.

— Ну, я не понимаю, почему он не может быть доктором, который делает приятные вещи.

— Мама, он врач, который делает приятные вещи. Как ты думаешь, что чувствуют семьи его пациентов, когда он их лечит? Я не думаю, что им грустно, а ты?

— Нет, но это происходит не всегда.

— Лечить опасные для жизни заболевания должны все врачи, а не только онкологи. И я думаю, что нам нужно оставить эту тему, потому что это все равно не ваш выбор.

Мне нужно переключить ее, иначе это будет продолжаться часами. Она дохлую лошадь достанет, если ты ей позволишь.

Мой папа, наконец, вставляет свои пять копеек и говорит:

— Ну, я просто рад, что в доме есть доктор.

И я уверена, что так есть. Бедный Дрю.

К Сочельнику я готова нырнуть с головой в бутылку водки и плыть к забвению. Дрю только смеется над моими жалобами, потому что, когда он приезжает, мои родители, за исключением моего отца и его необычных медицинских вопросов, ведут себя наилучшим образом. Вчера мне пришлось отвести отца в сторону и предупредить его о том, что я не буду вступать в дискуссию с Дрю о его геморрое. Он продолжал упоминать его за завтраком, и это было идеальное время, чтобы поговорить о нем. Поэтому я сказала ему, что если он хотя бы осмелится упомянуть об этом, я уйду и никогда не вернусь домой. Он закрыл рот, и все. Слава богу, он еще не упомянул о нем Дрю. Или, по крайней мере, я так думаю.

— Так папа информировал тебя обо всех своих недугах?

Громкий смех сотрясает Дрю.

— Только о нескольких.

— Что? Что он спросил у тебя? Я предупреждала его.

У меня свирепый вид.

— Успокойся, злючка. Все нормально. Я не против и не собираюсь делиться тем, что мы обсуждали.

— Почему нет?

— Это личное, вот почему. Теперь давай поговорим о тебе.

Он прижимает меня к своей груди, и вскоре я растворяюсь в одном из его поцелуев. Но потом я вспоминаю, что мы в доме моих родителей, и я начинаю его отталкивать.

— В чем дело?

— Мы не можем делать это здесь, — шиплю я.

— Я всего лишь поцеловал тебя.

— Я знаю, но в семье Форбс мы не демонстрируем публичные проявления привязанности.

— Это факт? И, угадай что?

— Что?

Он проводит пальцем по моему подбородку и шепчет мне в губы:

— Это скоро изменится, милая Кейт.

Затем он захватывает мой рот еще одним поцелуем, и я отказываюсь от борьбы. Мне действительно все равно. Я влюблена в этого мужчину, так почему я не должна? Он респектабельный и не имеет ко мне ничего, кроме серьезных намерений, а мы оба взрослые люди. Черт с ним. Я чувствую, как он смеется.

Отстраняясь, я смотрю на него прищуренными глазами.

— Что смешного?

— Ничего. Я просто счастлив, что ты видишь вещи, по-моему.

Пока я хочу поцеловать его еще раз, Шеннон врывается в комнату, вся в светящаяся от счастья, потому что Дрю здесь. Рядом с ним она другой человек.

— Привет, Дрю. Ты останешься на ужин?

— Нет, на самом деле Кейт приедет ко мне на ужин с моей семьей».

— Фу. Почему ты не можешь поесть