карте проложу, не беспокойся. И путеводитель выдам, чтобы слоями прошел, не заплутал.

— Что выдашь? — не понял я.

— Путеводитель… артефакт дорожный, — терпеливо пояснила лебединя. — Али не заметил, что пространство у нас чудное, не то что у вас, прямолинейное.

— Заметил, — согласился с доводом. — Яга когда проснется? И почему ты здесь, а где остальные? — поинтересовался я, так и не убрав силу, держал ее наготове на всякий случай.

Мало ли что с девчонкой случилось в Бреши, могла измениться под воздействием неизвестных факторов. Вот стоит такая вся в броне, а в следующий миг кто его знает, кем обернётся. Береженного Сварог бережет.

— На лугу пасутся, — серьезно заявила собеседница.

— Что, млин? — я выругался, короткая вспышка гнева едва не довела до беды, но я сдержался. — Шутки шутишь?

— Никаких шуток, опричник, — примирительно ответила лебедь. — Вон они, сам посмотри.

Я обернулся, стараясь не выпускать девчонку из виду.

— Не понял… живые? — опешил я, разглядев на дальнем краю поляны, достаточно далеко от избы, целую стаю гусей и лебедей, которые действительно паслись. Птицы щипали травку, пили воду из ручейка, которого еще вчера здесь не протекало. Да и трава, судя по всему, явно не просто зеленые листика, а особая, навья.

— Силы восстанавливают, — словно прочитав мои мысли, произнесла лебединя. — Мне-то ты помог, я быстро в себя пришла, а соратниц на перья разложило, им сложнее пришлось. Так что шел бы ты отсюда, опричник. Опасно тебе нынче у нас находиться. Ты меня спас, силы жизненной не пожалел, не знал ведь, что ничего со мной не случится. А все равно помог. Вот и я хочу добром оплатить долг свой. В Нави жить с долгом за душой не след, для здоровья вредно. Да и проблем не оберёшься, если долг не выплатишь, или по-другому не отдашь, — серьезно глядя на меня, заявила лебединя.

— Как? — коротко бросил я, не сводя глаз с птичьей стаи.

— А говорили умный… — хмыкнула воительница, но заметила мой взгляд, потупила глаза и извинилась. — Прости, воин.

Я чуть выпустил свою силу, не напугать и не наказать, а так, чтобы прочувствовала, с кем можно шутки шутить. Шутки между нами с Ягиней, или той же Наядой, не означают, что любое существо Нави может точно так же со мной разговаривать.

Лебединя склонила голову, через минуту подняла. Взгляд стражницы затуманился и стал еще более странным. В голове мелькнули смутные образы и воспоминания той самой первой ночи, я чертыхнулся про себя. Кажется, наказание пошло куда-то не туда.

— Каким образом все остались живы? — вернулся я к вопросу, которые интересовал все больше.

— Мы — фамилиары. Магические фамилиары Нави. На нас законы жизни и смерти действуют иначе. Нам не страшна смерть. Нас невозможно убить. Теперь ясно каким образом?

И снова что-то изменилось в глазах лебедини. Зрачок расширился, радужка потемнела, став из голубой цвета лаванды. Охранника улыбнулась, вновь обнажив острые зубки, и облизала губы.

— Теперь догадался? — уточнила лебединя.

— Не совсем, — задумчиво проворчал я, прикидывая, что происходит с крылатой дамой. — Получается, вас можно всей стаей раскатать на перья, выпотрошить на суп и ничего? Если Ягиня жива, то и вы живы? — уточнил я.

— Примерно так, — кивнула воительница, плавно скользнув ко мне.

«Какого лешего происходит», — мелькнула мысль, вслух я ничего не сказал, но силой напитался.

— Нам, как и Ягине, нашему источнику, хозяйке, создательнице, необходима энергия для восстановления. Много энергии, — лебединя буквально оскалилась, снова облизнула губы, провела кончиком языка по острым зубкам. — И взять её можно разными способами. Приятными. Или неприятными…

Птичка? Белая лебедушка? Какое там! Передо мной стояла хищная навья тварь, слегка подрагивая всем телом от желания и выбора: сожрать источник энергии или завалить и хорошенько отыметь.

— И если добрый молодец жаждет остаться, — лицо воительницы вновь приняло безмятежное выражение. — То мы с сестрицами совершенно не против.

Лямка бронелифчика соскользнула с белого округлого плеча, обнажая высокую пышную грудь, и без того практически открытую

— Твою ж перелётную птицу… — выругался я.

До меня, наконец дошло, каким образом можно оперативно разбудить Ягиню. С помощью чего, а, главное, кого.

С дальнего края поляны раздался какой-то шум. Я повернул голову и, честное слово, впервые в жизни побледнел перед лицом надвигающейся опасности. Стая гусей и лебедей стряхивала с себя перья, принимая человеческий образ. И все эти невероятные красавицы в разных стадиях оборота поглядывали в мою сторону плотоядными взглядами. Вот только хотели они не сожрать, а оттрахать одного единственного опричника, который находился в их поле зрения.

— Теперь дошло? — хмыкнула собеседница моя.

— Твою ж… Да ну нафиг!

— И мою тоже, она все еще служит Ягине, срок не вышел, — расхохоталась лебединя в ответ на мой ошарашенный взгляд.

— Понял, принял, пошел собираться. Сколько у меня времени? — уточнил я.

— Немного. Но я справлюсь со своими сестрами, сдержу порыв. А ты поторопись, добрый молодец. Держаться нету больше сил, — хищная улыбка озарила красивое бесстрастное лицо стражницы.

Я кивнул, метнулся обратно в спальню, на ходу затребовав у Иззи листу бумаги и карандаш. Уходить вот так вот, не попрощавшись, мне не хотелось. Все-таки столько всего пережили вместе с Яной.

Быстренько накатал записку, объяснил, откуда, куда, зачем, расписал подробную инструкцию, как управлять аэростатом, и положил послание на тумбочку. Сверху на лист бумаги легло кольцо. Замысловатый серебряный перстень с сапфиром с непростой начинкой и сложным узором. Женский перстень рода Сваровых. Одаривали им самых сильных женщин Рода, женщин-воительниц, тем самым признавая и силу, мудрость и вероятную возможность возглавить Род при необходимости. Каюсь, не сам додумался, матушка с бабушкой посоветовали.

Яга все также безмятежно спала, накрывшись с головой. При этом аппетитная округлая попка и длинные стройные ноги радовали глаз своей красотой, не скрытые одеялом.

Я улыбнулся, заманчиво, конечно, но нет. Слишком много желающих на меня одного. Осторожно стащил покрывало с лица Яны, накинул на все тело, поцеловал девушку в лоб, покачал головой и покинул гостеприимную спальню и избушку.

На поляне никого не осталось. Мелькнуло смутное желание выяснить, куда же спасенная мной лебединя отправила своих сестер. Накатившее любопытство быстро прошло, едва я вспомнил выразительный взгляд стражницы и голодное гоготание ее сестриц.

Не оглядываясь, взошел на