что получил такой дар. Прислонив приклад к плечу, Чор провёл ладонью по ствольной коробке, блеснувшей в свете костра сталью и латунными накладками.

— Ох, ты ж… Спасибо, приятель… Я… Уже и не помню, когда держал в руках не какую-нибудь ржавую рухлядь, а такое новьё.

— Считай это авансом за то, что ты правильно выберешь путь, — усмехнулся я.

Чор расплылся в довольной ухмылке, которая могла бы смахнуть на злорадную, но я понимал — он просто рад новой надёжной пушке.

Пока Ами приводила себя в порядок, просто обойдя толстый ствол дерева, под которым мы устроили лагерь, я достал изогнутый нож из иллиума, чьё лезвие ловило рыжие языки пламени, словно живое, играя изумрудными сполохами. Полуметровый клинок, рукоять обтянута выделанной шкурой, приятной на ощупь. Я взял нож, повернулся к вернувшейся Ам’Нир’Юн и протянул ей.

— Владей. Это от меня, — сказал негромко, глядя ей прямо в глаза. — Подарок…

Она взглянула на нож, губы дрогнули в слабой улыбке. Приняв оружие, Ами провела кончиками пальцев по изгибу лезвия, скользнула взглядом по рукояти. Не знаю, что её больше порадовало: сам редкий клинок или то, что я не забыл отблагодарить её.

— И ещё кое-что. Активируй Скрижаль, — я открыл свою, и один глиф перекочевал к напарнице. — Руна Повышенной Реакции. Качество: бронза. Думаю, она тебе пригодится, чтобы успевать за моими выходками.

Ами в изумлении приподняла бровь. Такое дарят не каждый день. Руна Навыка, да ещё и бронзового качества — этот день, думаю, она запомнит надолго.

— Кир, зачем ты…

— Хочу быть уверен, что успеешь прикрыть мне спину, если вдруг всё пойдёт наперекосяк, — я попытался состроить циничную ухмылку, но голос невольно потеплел. — В моём Копье все должны чувствовать себя защищёнными — и быть убийственно опасными для врагов.

Она улыбнулась, точнее, полуулыбнулась, как это умела только она.

— Спасибо, — выдохнула Ами, внимательно глядя на меня.

Пожав плечами, я принял у Чора котелок с наваристой и вкусной похлёбкой. К ночи наш лагерь приобрёл более или менее человеческий вид. Зоргх и я соорудили навес из веток, Ами нарубила лапника для подстилки и набрала дров.

Под густыми кронами деревьев становилось темнее, чем в подземелье, и лишь наш костерок да несколько светлячков, снующих в воздухе, оживляли пространство. Я подсел к огню, разминая затёкшие плечи. Все отправились спать, а мы с Колчаком остались дежурить. Заварил себе в котелке эфоко и просидел всю ночь, размышляя о произошедшем со мной в Храме Вечности.

Ночь, казалось, тянулась бесконечно. Я сидел у едва тлеющего костра, на бревне, укутавшись в одеяло чтобы не мёрзнуть.

Костёр уверенно перешёл в стадию жаркого красного угля, и треск угасающего пламени становился всё более тихим. Время от времени из полутьмы доносился глухие вздохи Анджея и его поверхностное дыхание, который, судя по сдавленным стонам, всё ещё испытывал боль, но то был неспокойный сон, лечащий его так медленно, что я начинал сомневаться в исходе. Мне оставалось лишь терпеливо ждать — и верить, что Звёздная Кровь возьмёт верх.

Так, просидев у костерка с кофейником эфоко, я и встретил первые предрассветные игг-лучи. Кроны высоких деревьев чуть зашевелилась от прохладного ветерка, принёсшего долгожданную свежесть. Костерок окончательно потух, выпустив последний дымок.

— Пора вставать, — пробормотал я, устало поднимаясь на ноги и откидывая тяжесть, прилипшую к плечам.

Я направился к Ами: она спала в моей палатке. Коса её немного растрепалась, но глаза были ясными и выспавшимися. Напарница проснулась, до того как я расстегнул клапан палатки.

— Утро, — сказал я негромко. — Как ты?

— Жива, — ответила она, моргнув, отгоняя сон. — А это уже кое-что.

Мы оба взглянули в сторону Чора. Зоргх, позёвывая и почесываясь, ворочался на своей скрутке.

— Чор, подъём, — бросил я довольно громко, подойдя к нему. — Я сейчас буду проверять Анджея. Сваргань завтрак пока.

Зоргх что-то бормотал, просыпаясь, вспомнил про вчерашний подарок и тут же схватился за карабин. Оглянувшись, Камач увидел, что вокруг по-прежнему те же деревья, тот же невзрачный утренний сумрак. Но сегодня он уже явно нервничал поменьше.

— А? Уже светло? — пробормотал он и, распознав нас, слегка выдохнул. — Сейчас приготовлю.

Вместе с Ами мы подошли к Анджею. Тот спал на боку, еле шевелясь и иногда хрипло дыша. Я осторожно коснулся его лба — он был горячим. Было ясно, что до выздоровления ему ещё далеко. Я закусил губу от досады, спешка сейчас буквально может убить его: если рванём в путь, тряска сделает из него безжизненный мешок с костями.

— Анджей плох, — сухо констатировал я выпрямляясь. — Остаёмся ещё на сутки. Может, за это время он окрепнет хоть чуть-чуть.

— Идти в таком состоянии ему не вариант, — кивнула Ами, потирая затёкшую шею. — Пусть наберётся сил.

Чор промолчал, но по напряжённым складкам на его лбу я понял, что он одновременно рад и не рад такому решению. Рад, потому что сам не против отдохнуть после недавних событий. Не рад, потому что лес и болота непредсказуемы.

— Ладно, — сказал я наконец. — Организуем завтрак, а после я лягу вздремнуть. Два-три часа мне хватит, чтобы восстановиться, вы меня подмените.

257

На скорую руку разожгли костёр. Ами принесла пригоршню сухих веток, Чор разбавил остаток вчерашнего бульона водой и дополнительно вскипятил с листочками каких-то душистых лесных трав. Еда получилась сносной: горячей, с резковатым запахом. Оставалось только поражаться кулинарным способностям зоргха. Вроде бы и не делал он ничего радикально отличного, но получал неизменно превосходный результат. Я держал кружку эфоко, впитывая тепло напитка.

— Не увлекайся, — сказала Ами, сонно рассматривая меня. — Ты и так на ногах держишься чудом. Да, твои Атрибуты выше… Но не переоценивай себя. Лучше поспи.

Я только пожал плечами и глотнул ещё. Хоть вкус и был горьковатым, но аромат хорош и энергии в теле прибавлялось. И всё же уже немного пошатывало.

После незатейливого завтрака я вымыл кружку в ручье, оглядевшись на всякий случай — мало ли кто шастает по утреннему лесу — и лёг под навес. Глаза слипались, голова наливалась тяжестью. Казалось, что едва успел я провалиться в сон, как услышал противный резонирующий звук.

Распахнув глаза, моментально вскочил: организм, взвинченный опасностями непростого путешествия, отреагировал однозначно, тут же залив меня адреналином до бровей. Хорошо ещё головой не прошиб навес.