Словен оказался психически более устойчив. Он только шмыгнул носом, глянул на нее исподлобья, но промолчал. Оправдываться было бессмысленно. Его клинок лежал в луже возле моего дома.

Движением руки Иован велел ученику убираться. Излучая глубочайшее облегчение, тот немедленно выполнил приказ. Мальчишка побаивался хозяйку дома не меньше, чем хозяина.

Несколько мгновений женщина рассматривала меня со спокойным интересом, потом повернулась и ушла в соседнюю комнату.

— Садись. — Светлов указал на скамью, стоящую напротив. Носком сапога захлопнул дверцу печки, поставил кочергу в угол на железный поддон. — Толку от ваших каминов никакого. Только дым и копоть. Весь жар в трубу вылетает.

Я молчал. От печки тянуло сухим теплом, угли рассыпались внутри с тихим шелестом.

— Позавчера на одного из моих напали, — сказал он, хмуро глядя из-под косматых бровей. — Боюсь, убили. Он охранял тут, недалеко. Хочу узнать, какая собака это сделала.

— Что требуется от меня?

— Надо чтобы ты поразнюхал. На месте.

Он хотел, чтобы я выяснил, кто и как убил его родственника. Если убил.

— Может, он еще жив. Тела не было. Кровью пахло, но его могли только ранить.

Все повторяется. Возвращается, как говорил Вэнс. Этот тоже смотрит на меня с надеждой. Как будто я могу оживить его щенка.

— Хорошо. Я попробую, но…

— Вот и славно. — Он хлопнул себя по коленям, поднимаясь. Из соседней комнаты снова появилась жена главы клана. Она держала глубокую глиняную кружку, через руку было перекинуто белое льняное полотенце.

Подошла ко мне:

— Говорят, у вас перед работой принято есть.

Кровь была свежей. Не разогретой, а только что выцеженной из молодой, сильной, здоровой жертвы. Первая группа, с непередаваемым ароматом травы, ягод и меда. На языке после последнего глотка еще долго оставался привкус лета.

— Спасибо.

Женщина кивнула, улыбнулась и ушла.

— Едем, — сказал Иован.

Уже в машине, на этот раз это была обычная «тойота», глядя на русый затылок Словена, сидящего за рулем, я сказал Старейшине:

— Сделаю, что смогу, но, думаю, тебе лучше обратиться за помощью к кадаверциану. Они острее чувствуют смерть, и если там были еще убитые…

Иован поморщился, с омерзением потряс косматой головой:

— Могильщики! От них самих мертвечиной несет. Ты вроде с ними близко знаешься?

Я промолчал. Светлов не любил Мастеров Смерти. Более того, испытывал к ним резкое отвращение. Настороженность. Звериное чутье подсказывало ему держаться от кадаверциан подальше.

Мы выехали на шоссе. После вчерашнего снега с дождем подморозило, и дорога была покрыта льдом. Деревья по обеим сторонам дороги казались застывшими, неподвижными. Не оцепеневшими до весны, а мертвыми. Я попытался отключиться от неприятных мыслей, почему-то сегодня большинство ассоциаций оказывались связаны со смертью.

Ехали больше получаса, потом машина свернула на боковую дорогу. Еще пять километров, и впереди показалась конечная цель нашего путешествия. Закрытое предприятие. Фабрика или завод. Бетонная стена, колючая проволока сверху, шлагбаум. Будка с охранником.

Словен остановил «тойоту», вылез. К нему подошли трое охранников с автоматами, висящими на груди. Вокруг, в здании, на территории комплекса были люди. Они сновали туда-сюда, поднимались, спускались на лифтах, разговаривали по телефону.

Ледяной озноб приближающегося озарения колол кожу на затылке. Не обращая внимания на Иована, я выбрался из машины, медленно направился к посту охраны. Мир вокруг начал сереть. Кажется, меня пытались остановить, но Словен сказал что-то сторожам, и меня оставили в покое. Яркие, немного смазанные картинки вспыхивали перед глазами, а чужие эмоции взрывались в теле.

— Здесь. Убито двое. Люди. Сначала один, потом другой.

Иован шел рядом. Я слышал его сосредоточенное сопение за спиной.

— Кто их убил? Чувствуешь?! Кто?!

— Застрелены. Пули в грудь. В голову. Стрелял человек. Женщина.

Ворота открыли. Четырехэтажное бетонное здание. Двери распахнуты. В вестибюле еще четыре смерти. Я почувствовал их сразу. Одновременно. Боль прошила все тело. Схватился за стойку, пережидая еще одно видение.

— Люди. С автоматами.

Слишком глубоко я сканирую. Человеческая боль, страх, отчаяние оглушают. Дальше по коридору еще одно убийство. И еще.

А потом вдруг в одном из вестибюлей. Звериная ярость, торжество, наслаждение от «охоты», сладкий вкус крови…

— Он был здесь… убил пятерых, здесь упал шестой, там трое. А потом…

Удивление, паника, страх. Грейганн хотел бежать, но все же бросился на новых врагов. Он ненавидел их и боялся. Ненависть оказалась сильнее.

— Что?! — свирепо спросил Иован — Говори!

— Он мертв. Сначала ударили заклинанием разложения, потом перерубили шею. Голову забрали с собой. Все тела уничтожены.

— Кто?!

— Тхорнисх… Миклош. Йохан.

Иован зарычал, низкие звуки, клокочущие в его горле, заставили меня очнуться. Окружающий мир снова приобрел краски, запахи и звуки. Прошлое ушло.

— Где он лежал? — Голос Светлова звучал на удивление спокойно.

— Здесь. — Я указал место на полу.

Он подошел, молча постоял над несуществующим телом, спросил, не глядя на меня:

— Зачем забрали голову?

— Трофей.

Медленно грейганн повернулся ко мне. Казалось, он балансирует на грани трансформации в волка. Глаза светились желтым.

— Ты поможешь отомстить?

— Даже не думай! — Ледяной голос Фелиции пронзительно звучал в моей многострадальной голове. — Не смей, слышишь?! Месть тхорнисхам — внутренние дела клана Грейганн. Даханавар не имеет к ним никакого отношения. Не должен иметь!

После того как Словен привез меня домой, я завалился на диван, намереваясь отдохнуть, но не сдержался и рассказал о происшествии Фелиции. Естественно, она знала о нападении на лабораторию, но мое сообщение о подробностях произвело на нее впечатление.

Леди ехала на машине. Вернее, ее везли в роскошном, просторном «кадиллаке». До меня доносились посторонние голоса, музыка, шум уличного движения. Можно было поднапрячься и выяснить, куда именно она направляется, но не хотелось утруждаться.

— Замечательно, что Светлов доверяет нам… тебе. Но ты ни в коем случае не должен поддерживать его безумные планы о мести.

— Знаю, но…

— Дарэл, у нас достаточно проблем без тхорнисхов. Что ты ответил?

— Не сказал ни «да», ни «нет». Обещал подумать. Я не мог ему отказать сразу. Иован был слишком… расстроен.