— Что за глупая сентиментальность! Мы все не любим тхорнисхов, но…

Я резко сел на диване, едва не уронив подушку на горящую свечу, стоящую в высоком подсвечнике, но успел подхватить в паре сантиметров от огня.

— Он их не «не любит», он их ненавидит. Есть разница. Они убили одного из его семьи. А Йохан отрубил голову и!..

— Эти подробности меня не интересуют. Я предупредила, Дарэл, не смей помогать Светлову. Иначе тебе придется столкнуться с моим… неудовольствием.

Отлично! Великолепно! Я отключился первым и запустил в стену только что спасенной подушкой. Я и не собирался помогать Иовану! Но можно было не разговаривать со мной таким тоном!

Всю обратную дорогу до Гринхолла Светлов думал о мести. Мечтал приструнить зарвавшихся тхорнисхов, заставить Миклоша ощутить ту же боль, что испытывал сейчас сам. Мне не хотелось огорчать его предположением, что на свете не существует ничего, способного причинить «ночному рыцарю» страдание.

— Если согласишься помочь, можешь всегда рассчитывать на мою помощь. Лично ты.

Что я мог ему ответить?..

Миклош — один из старейших киндрэт на земле. Его сила… весьма внушительна. Он умен, коварен, абсолютно беспринципен. Безумие действовать против него в открытую. Нужен план. Очень хитрый и тонкий. Идеальный. Одна из тех интриг, что мастерски плетут леди Даханавар.

Я не хотел ввязываться в межклановую политику. Мне не было дела до чувств Иована. Но в голове сами собой начали мелькать разрозненные детали, предположения, ассоциации. Ничего серьезного. Я всего лишь развлекался, играя в занимательную, логическую игру, придумывая, как можно навредить Миклошу.

Немного искренности — вещь опасная.

Но абсолютная искренность просто фатальна.

Оскар Уайльд. Критик как художник.

10 ноября 2004

Фелиция стояла у окна и смотрела на снег, который медленно засыпал город.

Еще один город. Сколько их сменилось за прошедшие тысячелетия… Прага была предпоследней, но ее они уничтожили. Выжгли живую душу, оставили только пустую мертвую оболочку. Мормоликая принимала часть вины за это на себя. Она всегда трезво оценивала свои поступки, честно признавала ошибки и победы.

Снег падал жирными, тяжелыми хлопьями, засыпая дорога, деревья, дома. Убивал запахи, глушил звуки, превращал мир в безмолвную, холодную пустыню. Усиливал печаль.

Она так и не смогла забыть тот город. Один из первых. Великий, прекрасный, каменный, стоящий на границе двух земель Мохенджо[21]. Его башни, каналы, душные ночи и свирепые ветры. Людей с горячей кровью, пылающими темными глазами и смуглой кожей.

Они почитали ее, как богиню.

Джунгли подступали к стенам города. Упорно взбирались вверх по камням, запускали корни под кладку. В их полумраке ревели дикие животные, приторно пахли белые восковые цветы и гниющие листья, устилающие землю…

Фелиция закрывала глаза и видела.

Ночь освещена сотнями, тысячами факелов. Их отсветы мечутся по камням стен и мостовой, по крупам жеребцов, по стволам стройных пальм. В воздухе носится запах благовоний, горящей смолы, магнолий и душных джунглей. Душистые лепестки роз дождем падают под ноги лошадей, тянущих великолепную квадригу.

Она сидела на троне, под тонким, трепещущим на ветру балдахином и улыбалась. Горячий ветер ласкал кожу, тренькал золотыми колокольчиками в ее волосах, бросал на помост лепестки и мелкие звездочки цветов. Восторженная толпа бурно приветствовала ее. Воины едва сдерживали человеческий поток. Люди безумствовали, тянули к ней руки, мечтая прикоснуться хотя бы к подолу платья. Они видели живую богиню. Смуглые тела блестели от пота, на лицах выражение почти детского счастья. Богиня спустилась к ним из своего дворца. Жестокая, но справедливая. Мудрая. Та, кому они почитали за честь давать свою кровь. Та, кто могла выбрать из них самых достойных и сделать равными себе.

Ее город. Прекрасный, погибший в древних войнах Мохенджо. От него остались груды камней, статьи в исторических трудах и ее память. Сколько тысячелетий она бродит по свету в поисках его подобия. И не находит. Не найдет. Ее мир умер.

Тихий стук в дверь прервал воспоминания. В комнату заглянула Констанс. Ее последнее дитя:

— Прошу прощения, Леди. Я помешала?

Огненный ребенок. Кудри словно пламя. Молодая, дерзкая, сильная, наивная, доверчивая и восторженная.

— Заходи, дорогая.

Вошла. Стремительно, но слегка неуверенно. Современных девушек не учат быть женственными и грациозными. Им это ни к чему. Почти так же, как спартанок во времена ее молодости. Те тоже считали себя равными мужчинам. Фелицию, афинянку, воспитывали как будущую хозяйку большого дома. Послушную жену и заботливую мать.

И Флора была несдержанно-порывиста. Очень молода. Еще одно потерянное дитя… Скольких Фелиция пережила и скольких еще переживет!

— Леди, я просматривала документы и… нашла кое-что.

— Что именно?

— Это долгосрочная программа под названием «Золотой миллиард».

Фелиция вздохнула, отвернулась от окна, внимательно посмотрела на воспитанницу. Девушка была взволнована, озадачена и смущена.

— Сядь.

Та присела, нервно скручивая в трубку лист бумаги.

— Ты поняла, в чем суть этой программы?

— Да. Уничтожение человеческого населения. — Констанс не поднимала взгляда на учительницу, как будто стыдилась.

— Не уничтожение, а сокращение. — Мормоликая говорила мягко, терпеливо. Это давно вошло в привычку. — Сокращение численности человечества до одного миллиарда.

— Но, Леди! Официальная политика клана запрещает убийство людей! Вы учили меня…

— Дорогая, успокойся.

— Извините. — Констанс снова опустилась в кресло, пригладила рыжие волосы, словно аккуратность в при ческе могла помочь ей сохранять уравновешенность.

— Мы не убиваем людей и не будем их убивать. Даханавар не выйдут на улицы с автоматами, чтобы расстреливать человеческое население. — Фелиция помолчала, снова вернулась к окну, посмотрела на холодную улицу, где полчаса назад ей виделись призраки древнего города, задушенного джунглями. — Их слишком много.

И они сами понимают это. Население земли растет с катастрофической скоростью. Энергетические и прочие ресурсы почти исчерпаны. Все войны смертных — естественная реакция социума на демографический взрыв. Неосознанная попытка сократить численность. «Золотой миллиард» — их собственная программа, составленная с помощью Даханавар и принятая к исполнению более десяти лет назад. Балласт нужно сбрасывать. И мы попытались подсказать, как это сделать с наибольшей эффективностью.