Финн судорожно вцепился в ее волосы. Губами и пальцами она чувствовала, как напряглись — окаменели — его мышцы. Он приближался к вершине. И вот он сильно дернулся и, издав утробный крик, попытался высвободиться.

— Нет! — Александра тряхнула головой и не позволила ему выйти из нее.

Постепенно его тело перестало содрогаться и расслабилось. Александра прижалась лбом к животу мужчины, собираясь с мыслями, наслаждаясь его вкусом. Теперь его руки нежно гладили ее волосы. Откуда-то издалека донесся плеск воды.

Она встала и обняла мужчину.

— Спасибо, — прошептала она и украдкой поморщилась — болели колени.

У него мелко задрожала грудь. Смеется?

— Господь всемогущий, Александра, и ты еще меня благодаришь? Меня?

— Это было красиво.

— Боже! — Финн прижал ее к груди, сотрясаясь от смеха. — Александра, ты неподражаема. Господи, прости меня!

— За что Бог должен тебя простить?

— Да так… ничего особенного… Господи!

Наконец Финн окончательно расслабился, прижал Александру к себе и замер. Ей было очень уютно в его объятиях — теплых, крепких и надежных. Она чувствовала его руку, поглаживающую ее спину, грудь, поднимающуюся и опускающуюся под ее щекой, дыхание, шевелящее волосы на макушке. В какой-то момент он развязал ленты, и маска упала на песок.

— Ты позволишь мне ехать в Рим?

Финн не сразу ответил. Сначала он приподнял ее голову и пытливо заглянул в глаза. Его лицо все еще было скрыто маской.

— Александра, скажи, зачем ты пришла ко мне в мастерскую в тот самый первый раз? Почему захотела помогать мне с автомобилем?

Его глаза, казалось, проникали прямо в душу.

— Не знаю. Думаю, я хотела найти способ узнать тебя лучше, поэтому воспользовалась первым попавшимся предлогом.

Его пальцы ласкали высокие скулы.

— Это правда, Александра? Других причин нет?

— Конечно, — заверила она, и ее руки скользнули под его рубашку.

Интересно, какого черта все это значит? Он не может ничего знать о манчестерском заводе. Ему просто неоткуда узнать. Да она и не вспоминала о проклятой компании уже много недель. Таким неприятным мыслям не было места в любовном дурмане, во власти которого она пребывала все последнее время. Леди Морли из лондонского общества была другой женщиной, которой и принадлежали акции автомобильного завода.

— И в любом случае какая сейчас разница?

— Может быть, очень большая разница, Александра.

Она схватила его за рубашку.

— Возможно, мои намерения не были чисты вначале, — выпалила она, — но теперь они чисты, Финн. Я принадлежу тебе.

— Откуда мне знать, Александра? — усомнился Финн, пальцы которого в это время машинально перебирали шелковистые пряди. — Ты заманивала меня, пока я не стал твоим созданием, твоим преданным слугой. Возможно, я все это время обманывался? Только круглый дурак мог решить, что маркиза Морли по уши влюбилась в ирландского ублюдка, положение которого намного ниже ее собственного. И что она откажется от титула, от своей прежней жизни, места в лондонском обществе ради того, чтобы быть с ним.

— Ты знаешь, что все это больше ничего для меня не значит. Финн, что случилось? Что я сделала? — с мольбой в голосе вопрошала Александра, к глазам которой подступили слезы.

Она почувствовала, что от нее ускользает что-то очень ценное и важное, а она никак не может это остановить.

Финн ничего не ответил, только внимательно смотрел на нее, словно чего-то ждал.

Она открыла рот, чтобы произнести хотя бы звук и нарушить невыносимое молчание, но в этот момент руки Финна замерли.

— Финн? — Но в этот момент она тоже услышала то, к чему прислушивался он: звук шагов по камням, дребезжание гальки, злой мужской голос.

Финн сделал шаг вперед. Под его ногами хрустнуло стекло.

— Лимонный напиток! С тобой все в порядке?

— Тише! — Он прижал ее к стене лодочного сарая. Мимо пробежала и скрылась за деревьями женщина в маске.

— Черт побери, Абигайль!

Заскрипели камни. Из-за угла лодочного сарая появилась массивная фигура — темный силуэт на фоне серебристой воды озера — и неуклюже затопала босыми ногами по камням.

Мужчина был полностью обнажен.

— Уоллингфорд! — потрясенно пробормотала Александра.

Герцог остановился и повернулся к ним. Его фаллос покачивался в такт движениям.

— Куда она пошла? — прорычал он.

Финн указал направление взмахом руки:

— Она скрылась там за деревьями, старик.

Александра уткнулась лицом в грудь Финну и замерла.

— Уоллингфорд! — окликнул он друга.

Шаги стихли.

— Какого черта тебе надо? — рявкнул герцог.

— Удачи тебе, старик.

— Да пошел ты… проклятый ирландский ублюдок.

Они прислонились к стене лодочного сарая, обессилев от хохота. Напряжение исчезло.

— Позволь, я помогу тебе, — сказала Александра и быстро привела в порядок его одежду. Застегнув все пуговицы, она потянулась к его лицу, сняла маску, отбросила ее в сторону и принялась целовать его губы, щеки, подбородок.

— Александра, — снова заговорил он. — Ты должна сказать мне правду.

— О чем?

— Обо всем этом. О тебе и обо мне. И о наших делах. Ты должна мне доверять. Ты мне нужна, я тебе верю. И поэтому могу простить все. — Финн уже не злился, не был напряжен. Он говорил мягко и встревоженно.

Александра замерла.

Что она могла сказать? «Ты знаешь, когда мы здесь поселились, я решила последить за тобой. С самого начала я пыталась понять, располагаешь ли ты информацией, которую я могла бы обратить себе на пользу. Понимаю, это дурно с моей стороны, но у меня есть сестра, которую я должна выдать замуж, да и собственное положение надо поддерживать…» Да, и он, конечно, все поймет правильно.

— Я уже говорила, Финн. Я не могла признаться даже самой себе, что хочу тебя, хочу узнать тебя лучше. Мне нужно было оправдание. Но все изменилось. Это ты изменил меня, и еще Италия, и удаленность от Лондона. Только здесь я поняла, что все внешние атрибуты, которые я так высоко ценила всю свою сознательную жизнь, ничто по сравнению с этим. — Она потянулась к его губам и жадно поцеловала. — Только это имеет значение, Финн. Теперь я думаю только о тебе, моей сестре и кузине. Только позволь мне доказать, что…

Александра почувствовала, как напряглись его руки. Насторожившись, Финн стал куда-то всматриваться сквозь деревья.

— Что? — нахмурилась она.

— Проклятие! — воскликнул он, выпустил ее из рук и бросился бежать. — Тысяча чертей!