С японцами полиция при всём желании не может справиться подобным образом. Согласно договору, заключённому после войны, японцы имеют право привилегированной нации, то есть могут переезжать с места на место и селиться где хотят, хотя сами русские склонны видеть в каждом японце шпиона.

Мы прокатились по холмам, откуда полюбовались чудесным видом на город, гавань, полуострова и острова поблизости. На всех возведены крепости и форты. Всё это произвело на меня впечатление неприступности, но вдалеке за фортами и крепостями я увидел полоску синей воды. Это был Тихий океан. Я увидел его впервые.

Когда-то в давние времена на холмах росли густые дубравы, остатки которых ещё видны на противоположном берегу Золотого Рога. Сейчас же холмы стоят совершенно голые. Отчасти леса свели просто так, отчасти вырубили ради неведомых стратегических целей. Но и сейчас пейзаж очень красив.

Спустившись с холмов, мы посетили городской музей, где, между прочим, находится ценная этнографическая коллекция из предметов обихода гольдов, гиляков, орочей, камчадалов, чукчей и других коренных народностей. Здесь мне представилась возможность ознакомиться с различными видами собачьих саней и лыж, используемых туземцами в Восточной Азии. Обращает на себя внимание, насколько похожи они друг на друга по всей Сибири. Вероятно, одной из причин является широкое распространение тунгусов, которые живут от Енисея до Тихого океана.

На пароходе, любезно предоставленном в наше распоряжение, мы прокатились по Золотому Рогу по направлению ко входу в залив. На всех островах, на всех мысах, куда ни обернись, только и видишь укрепления, форты и пушки, что на обыкновенного путешественника с душою невоинственной производит тягостное и даже тревожное впечатление, особенно на фоне окружающей мирной и величественной природы. По берегам растут могучие дубы, ещё не сбросившие листьев, хотя они уже и совершенно пожелтели.

Но вот впереди открывается пролив и показывается Тихий океан, вернее, одна из его «частей» — Японское море. Далеко на горизонте виднеется скалистый остров с построенной на нём крепостью. И на всех высоких скалах по обеих сторонам пролива также возведены неприступные укрепления.

Затем мы повернули обратно. Вид на город с моря очень красив, и вряд ли Владивосток уступает в этом отношении какому-то другому городу. Расположенный на террасах, он очень напоминает Неаполь. Правда, тут нет на заднем плане Везувия, зато прекрасная гавань и красивые острова.

В четыре часа поезд отходил в Хабаровск. Я должен был попрощаться с моим любезным и очень приятным в общении спутником — бароном фон Гюйнинген-Гюне.

Инженер Вурцель во Владивостоке всё время был занят делами, и ему ещё много предстояло обсудить с генерал-губернатором, который ехал в особом вагоне в нашем же поезде по дороге в Николаевск.

Воскресенье, 5 октября.

Южная часть Уссурийского края, по которой мы сначала ехали, очень плодородна. И именно эта часть, как я уже говорил, наиболее заселена — особенно в окрестностях Никольска и по направлению к озеру Ханка.

Севернее, к Хабаровску, дорога идёт по плодородным районам, у которых, и в том нет сомнений, прекрасное будущее, но сейчас они лишь ожидают своих земледельцев. Это большие пространства, удобные для хлебопашества в долине между двумя горными цепями.

И на всём протяжении нашего путешествия вдалеке виднелся Сихотэ-Алинь, высокие отроги которого отлого спускаются к берегам реки Уссури и её многочисленных притоков. На западе же от нас, не так далеко от Уссури, в Китае шёл горный хребет Хехцыр, который тянулся вдоль реки до самого Амура и в своей южной части достигал высоты 600–1000 метров. Уссури петляла по равнине к западу от нас, где встречалась со своим притоком Викином.

Здесь очень красиво. Горы покрыты лесами. Лес отчасти хвойный — на южных склонах Хехцыра, отчасти лиственный. На ближних к нам отрогах растут березняк, осинник и дубравы.

Тут богатая природа: встречаются пробковый дуб и другие ценные породы деревьев, в лесах даже вызревает дикий виноград, вот только плоды его очень мелкие и кислые. Нельзя сказать, чтобы тут совершенно не обрабатывали землю. Нам всё время попадались возделанные участки, но они разбросаны в отдалении друг от друга и попадаются на глаза не часто, хотя, исходя из плодородности почвы, можно было бы ожидать совершенно иного. Вероятно, объяснением этому может служить примитивный способ здешнего ведения хозяйства. Здесь невероятные пространства необработанной земли, поросшие травой и редким лесом. Большая часть земли принадлежит казакам, живущим в деревнях, а они, насколько я понял, не очень искусные земледельцы. Зато охотно сдают землю в аренду трудолюбивым корейцам, которые исправно платят им деньги, а сами казаки проводят время в кабаках.

Часто в отдалении видели мы на полях глинобитные хижины — жилища корейцев. Они очень примитивны и строятся прямо на полях. Корейцы — очень усердные землепашцы и, кроме того, отличные огородники. Поэтому они постоянно богатеют, в то время как казаки, которые ничего не делают, всё более и более беднеют. Между деревнями простираются большие пространства, поросшие травой. Трава здесь жестка и суха и не имеет никакой ценности. И потому, как я уже говорил, её выжигают осенью или весной. Сейчас в какую сторону ни брось взгляд — повсюду виднеются дымки. Это горят трава и лес. Воздух пропитан гарью от пожаров, а горы окутаны густой серой мглой. Солнце кроваво-красного цвета и лишь слабо просвечивает сквозь дым, заволокший всё небо. Пожар в надвигающихся красных сумерках на фоне раскалённого неба представляет собой совершенно фантастическое зрелище.

Наш поезд подолгу стоит на станциях. Это поезд «местного значения», а потому всё здесь происходит в медленном темпе, непривычном для жителей стран, в которых жизнь бьёт ключом. Эта дорога — ответвление Восточно-Китайской, подчинена тому же управлению и даже ещё не соединена в единую сеть с остальными русскими железными дорогами. Но как только постройка Амурской дороги будет завершена и сеть станет единой, всё, надо полагать, заработает по-другому.

В десять вечера мы наконец добираемся до Хабаровска. Несмотря на позднее время и тьму, нас радушно встречал на вокзале градоначальник вместе с председателем отделения местного Географического общества, путешественником по Сибири Арсеньевым, членами Географического общества и другими лицами. Мы с Вурцелем отправились было в город на извозчике. Но это заметил управляющий местным отделением большой немецкой торговой фирмы «Кунст и Альберс» и тут же вместе с сопровождавшей его женой вышел из своего элегантного экипажа и заставил нас сесть в него, а сами они отправились в город на нашем извозчике. Поистине гостеприимная страна!

Мы отправились поужинать в ресторан. Публика в основном состояла из инженеров и офицеров с дамами. Хабаровск, как и Владивосток, — важный военный пост, а потому в светской жизни активное участие принимают офицеры, а теперь, в связи с постройкой железной дороги, — и инженеры. В ресторане была хорошая живая музыка — выступали немецкий пианист с итальянским виолончелистом. Они сыграли несколько русских мелодий, затем песню русских цыган, такую же заунывную, как эти бесконечные голые равнины. Но тут вдруг раздались знакомые звуки. То была «Песня Сольвейг» — и над городом в голубой дымке показались высокие горы Норвегии! Разве не удивительно здесь, на Дальнем Востоке, неожиданно встретиться с Григом и Ибсеном в исполнении немца и итальянца! Вот уж воистину невелика наша земля!