Он усмехнулся.

— Да чем я помог… черномазый уже околел. Ни тебе пользы, ни мне.

— Но ты нашел меня на дороге, в темном лесу. Если бы ты тогда не появился, я даже не знаю, что со мной было бы… — Хонор вспомнила, что почувствовала той ночью, когда прижалась к спине Донована. Она надеялась, что он тоже вспомнит об этом мгновении и забудет, зачем сюда пришел. — Мне бы хотелось, — добавила он, — чтобы ты стал другим.

— А это что-то изменит?

Прежде чем Хонор успела ответить, Камфет тихонько вскрикнула во сне, давая знать, что скоро проснется. Донован поморщился.

— Ничего не изменит. Сейчас уже нет. — Он развернулся и ушел в кухню.

Хонор принялась качать колыбель, надеясь, что Камфет снова заснет. Но та не заснула, и Хонор взяла ее на руки и принялась ходить с ней по комнате, прислушиваясь к тому, что происходило на заднем дворе.

Через пару минут Белл вернулась с охапкой дров, которые вывалила в ящик рядом с печкой. Следом за Белл шел Донован.

— Донован, если сестра носит дрова, брат мог бы ей помочь. Люди вроде Хонор и так уже о тебе невысокого мнения, а ты его только усугубляешь своим неджентльменским поведением. — Белл присела на корточки и принялась раскладывать поленья. — Может, все-таки принесешь еще дров? Или я все должна делать сама?

Донован нахмурился, но ушел за дровами. Хонор подумала, что он, наверное, моложе Белл. Старший брат вряд ли позволил бы, чтобы им командовала сестра. Хонор знала об этом не понаслышке. У нее у самой были старшие братья.

Белл подложила дров в печку, хотя в этом не было необходимости. Магазин уже закрывался, а после закрытия Белл с Хонор обычно сидели в кухне, где было теплее. Это ненужное действие явно указывало на то, что Белл нервничает.

Донован вернулся с охапкой дров. Следом за ним шел Томас.

— Этого тебе хватит до Рождества, Белл, — сказал он. — Но если надо, я еще привезу. Когда соберусь в город.

— Спасибо, Томас. Сколько я тебе должна?

Белл с Томасом отошли к прилавку, чтобы рассчитаться, а Донован принялся укладывать дрова в ящик. Камфет, которая уже умела фокусировать взгляд, наблюдала за ним. Похоже, это нервировало Донована. Когда Томас вышел через заднюю дверь, Донован тоже направился к выходу, только через переднюю дверь.

— Может, кофе выпьешь, Донован? — окликнула его Белл.

— Я тебе всех покупательниц распугаю. Вы тут осторожнее, Белл, Хонор. Я пока здесь не закончил. — Он вышел на улицу, хлопнув дверью.

Белл усмехнулась:

— Этот ребенок его пугает. Он бежит от нее, как черт от ладана. Ей надо находиться здесь всегда. Будет отпугивать Донована. — Она поцеловала Камфет в макушку. Это был тот редкий случай, когда Белл проявила нежность к ребенку.

Они слышали, как конь Донована поскакал прочь.

— Посмотри в окно и проверь, что он действительно уехал, — попросила Белл. — Он уже применял эту хитрость. Коня отправил, а сам остался.

Хонор выглянула в окно. На улице было темно, но она явственно различила силуэт всадника в седле. Хонор смотрела не него, пока он не скрылся из виду.

— Он уехал.

— Хорошо. Ты пока оставайся тут и убедись, что он не вернется. — Белл поспешила на задний двор.

Через пару минут Хонор увидела, как мимо проехала повозка Томаса. Она стояла у окна, прижимая к себе Камфет. Девочка притихла и протянула руку вперед, словно пытаясь потрогать ночь. В последнее время она уже не молотила руками, ее движения стали более осмысленными.

Белл вернулась в магазин.

— Все в порядке. Я сейчас приготовлю ужин.

Заметив, что Хонор хочет что-то сказать, поспешно добавила:

— Лучше не спрашивай. Если ты ничего не знаешь, тебе нечего будет сказать Доновану, когда он вернется. А он точно вернется. — Она говорила так, словно Хонор знала, что происходит. Она знала, да. Но не позволяла себе даже задумываться об этом. Есть вещи, которые должны оставаться в тайне.

* * *

Но сохранить тайну не получилось. Когда Хонор с Белл ужинали в кухне, а Камфет спала в колыбельке, стоявшей у стола, вдруг раздалось детское хныканье. Это точно была не Камфет — Хонор так привыкла к голосу дочери, что даже не заглянула в колыбель. Она замерла, прекратив резать мясо у себя на тарелке, и прислушалась. Белл отложила приборы и поднялась, отодвинув стул, так что под ним скрипнули деревянные половицы.

— Хочу чаю, — произнесла она. — Англичане всегда пьют чай, да? Поставлю чайник. — Белл налила в чайник воды из кувшина. — Хоть какое-то разнообразие от кофе и виски? — Она с грохотом опустила чайник на плиту. — Хотя ты же не пьешь спиртное. Ни виски, ни пива, вообще ничего. Бедные квакеры.

Но как бы старательно ни шумела Белл, Хонор все равно услышала еще один всхлип, а потом — тихий женский голос. Это был голос матери, пытающейся успокоить ребенка. Теперь, когда Хонор сама стала матерью, она хорошо различала интонации материнского голоса.

— Где они? — спросила она.

Белл вздохнула чуть ли не с облегчением и улыбнулась, словно извиняясь за то, что решила, будто Хонор можно обмануть столь неуклюжими попытками скрыть очевидное.

— Я покажу, — промолвила она, — тебе нужно придумать, что сказать Доновану, если он спросит о них. Я знаю, вы, квакеры, всегда говорите правду, а тут надо будет солгать. Но ведь маленькая ложь ради большой правды вполне допустима? Бог не накажет тебя за то, что ты соврешь моему брату. А если Хеймейкеры тебя за это осудят, ну что ж…

Хонор задумалась.

— Я слышала о Друзьях, которые завязывали себе глаза, чтобы не видеть, кому помогают. Так они могли честно ответить «нет» на вопрос, не видели ли они кого-нибудь из беглецов.

Белл усмехнулась.

— А как же Бог, который все видит и знает? Подобные игры с правдой еще хуже, чем откровенная ложь во имя добра.

— Возможно.

Ребенок уже не хныкал, а плакал в голос. Звук доносился из лаза у печки, ведущего в дровяной сарай. Таким образом, Белл могла доставать дрова, не выходя наружу. Лаз был закрыт плотным ковриком — от сквозняков, — но ткань не заглушала звуков. Хонор не могла выносить детский плач. Ее сердце сжималось от жалости.

— Принеси ребенка сюда, — сказала она. — Не хочу, чтобы он замерз из-за меня. Я солгу Доновану, если так будет нужно.

Белл кивнула. Отодвинув занавеску в сторону, она крикнула в дыру в стене:

— Все спокойно, Верджини. Давай их сюда.

Через мгновение из дыры показалась пара коричневых рук, передавших на руки Белл сначала одну, а потом и вторую девочку. Это были близняшки, примерно пяти лет от роду, с огромными черными глазами и кудрявыми волосами, заплетенными в косички с теми самыми красными лентами, которые вчера взяла жена Томаса. Девчушки стояли, серьезные и молчаливые, перед Белл и Хонор. Они были похожи, как две капли воды, и различались лишь тем, что одна из них шмыгала носом и кашляла.