— Красавец! — восхитился Белый.

— Красавица! — поправил его Гирин, гордясь.

Джакстер проплыл мимо отражателя, и его зеркальный двойник расплылся, обтекая чёрную дыру по центру, похожую на дуло. Когда корабль двигался, оттуда в фокус параболоида впрыскивались дозы дейтерий-тритиевой смеси, начиналась сумасшедшая реакция, подобная длинной очереди термоядерных взрывов, и чудовищный поток жёсткого излучения бил в отражатель, как в парус.

Гирин мягко провёл космоскаф между параболоидом и малым ярусом, на который были навешаны два танкерных корпуса с желтоватыми натёками на круглых боках. Подрулив к ангару, он осторожно ввёл джакстер внутрь, и пластметалловые шторы тут же сошлись, отсекая холод космоса от тёплого мирка корабля. В вакуум-отсеке все поснимали шлемы.

Макс Гирин оказался огромным светловолосым добрым молодцем, под стать Илюше Харину.

— Пошли, — сказал он, отодвигая люк, и зашагал по кольцевому коридору, клацая магнитными подковками. У Сихали так не получалось, его валило и шатало, как «ваньку-встаньку».

— Ты тут один, что ли? — спросил он, переставляя ногу и судорожно ища, за что бы схватиться. Ближе всего качался Белый, в него Тимофей и вцепился.

— Один, — ответил Гирин. — Мы неделю как вернулись, припёрли груз эрбия с Япета. Команда на Землю подалась, а я тут — дома у меня тоже никого. Наташка на Большом Сырте сейчас, внука деду повезла.

— И сколько внуку? — улыбнулся Тимофей.

— Одиннадцатый пошёл! Слушай, я не понял… Ведь получается, что и на ТОЗО напали! Чего ты молчишь тогда? Поднимай народ!

— Рано, — затряс головой Сихали. — Сначала женщин выручим, потом уже политикой будем заниматься.

— Тоже верно.

Зайдя в рубку, Макс повключал обзорные экраны. Близился закат. Сумеречная серая полоса накатывалась на планету и густела; тени вытягивались в длину, становились бледно-голубыми, сливались с потёмками. И наступила ночь.

— Начнём, пожалуй.

С этими словами Гирин возложил мощные длани на пульт и сделал несколько пассов, оживляя громадный корабль.

— …Повторяю! — рявкнуло по громкой связи. — Остановлены все полёты в зоне станций. Запрещены все финиши. Объявлена тревога на Спу. Продолжается коррекция орбиты станций «Промежуточная», «Центральная» и «Конечная»…

— Ну хоть эти целы, — вставил Браун.

— Теракт на Космическом Лифте расследуется Совбезом МККР…

— Расследуется! — фыркнул Белый негодующе.

— Какой, на хрен, теракт! — пробурчал Купри и скривился: — А-а, всё равно ничего не докажешь…

После недолгого молчания селектор замигал зелёным огонёчком и воззвал:

— Диспетчер!

— Есть диспетчер.

— Це-два, капитан Липов. Прошу старт!

— Не дам. Теракт. Межпланетные полёты прекращены вплоть до особого распоряжения.

— Дай «зебру», по-хорошему прошу!

— Обойдёшься. Липа, не занимай линию! Це-десять, це-десять. Ты готов?

— Давно…

— Це-десять, выходи на старт, даю «зебру».

— А почему это ему можно, а мне нельзя?

— Липа, ты стал несносен. У це-десять рейс по маршруту Спутник-девять Земля — Лагранж-два — Луна. Могу и тебя на Луну отправить. Хочешь?

— Нет уж, спасибочки…

— Це-десять. Старт!

— Диспетчер!

— Есть диспетчер.

— Це-четыре, капитан Шулейко. Спускаюсь на заправку, сектор два, иду на резерве.

— Капитан Шулейко, выходите на любую орбиту четвёртой зоны. Заправка переносится на Спу-три, сектор семь.

— Диспэтчир, итс си-илэвн, кэптн Маргрейв.

— Йес, кэптн Маргрейв. Тэйк зэ форт амбаркмент, уан-уан-фифтин, бэйз твэнти сэвен. Рипит: уан-уан-фифтин, бэйз твэнти-сэвен.

— Диспетчер, диспетчер!

— Есть диспетчер.

— Це-восемь, капитан Мелькерсен. Прошу финиша.

— Капитан Мелькерсен, даю третий пассажирский, код один-один-семнадцать, база-двадцать три-двадцать два, триста один. Повторяю: даю третий пассажирский…

Гирин наклонился к селектору и чётко проговорил:

— Диспетчер!

— Есть диспетчер.

— Це-двадцать два, капитан Гирин. Поднимаюсь в зону станций.

— Капитан Гирин, выходите на любую орбиту четвёртой зоны. Все финиши на ГСО[105]запрещены из-за теракта на Башне.

Хмыкнув, капитан откинулся в кресле.

— Что и требовалось доказать, — пробасил он и окликнул: — Комп!

— Готов к операциям, — отозвался псевдомозг корабля.

— Стартуем. Финиш в четвёртой зоне, станция «Сульдэ».

— Приказ понял. Высота орбиты тридцать шесть мегаметров, круговая скорость — три целых ноль семь километра в секунду, период обращения — двадцать четыре часа. Всё идёт штатно.

Оглядев приборы, Гирин проговорил, кивая головой:

— Хорошо… Ориентация точная… На торможение.[106]

— Три, два, один — пуск! — без выражения проговорил бортовой компьютер. — Есть включение фотореактора.

— Штатно прошёл импульс, — кивнул Максим.

Вскоре информтабло известило: «Двигатель на торможении».

Состояние полёта Тимофей ощутил не сразу, просто телу по капле прилило весу.

— Тут стартовать надо нежно, — проговорил Максим, — каскадно-люстровое сочленение не любит резких ускорений, валит его тогда и кривит… Короче. Я тут посчитал… С «Сульдэ» мы пересечёмся над Южной Атлантикой, на следующем витке. А вы воспользуетесь десантным ботом,[107]киберштурману я уже ввёл и старт-программу, и финиш-программу. Он вас доставит на боевую станцию. Ну и снимет оттуда. Учти, времени будет очень мало — час, включая подлёт. Чистыми — сорок пять минут, один школьный урок.

— Понятно, — сказал Тимофей.

— И ещё. Если киберштурман мне не доложит, что вы на борту и бот отстыковывается, я уведу корабль на двенадцатикратной. Усёк?

— Усёк.

— Изолятор там, в принципе, рядом с внешними доками. Бот высадит вас на второй доковой палубе — она как раз в створе «мёртвой зоны».