Они, несомненно, исходили из очень близких к правительственным и придворным кругам сфер. Погромы эти произошли в короткий период и более чем в 100 городах. Менее чем за месяц было убито от 3500 до 4000 человек, ранено и изувечено – более 10 000. При этом не щадили ни возраста, ни пола – насиловали женщин, убивали детей. Особенно ужасны были погромы в Томске, Вологде, Одессе, Твери, Киеве, Гомеле, Ростове-на-Дону, Кишиневе, Минске, Елизаветграде. Кое-где они превращались в еврейские погромы и в избиение интеллигенции.

Двойственность действий администрации проявилась уже в самый день 17 октября: был объявлен Манифест о политических свободах, но в тот же день произошел обстрел петербургского Технологического института, атака Конногвардейским эскадроном уличной толпы, праздновавшей объявленные свободы; приказ генерала Трепова «Холостых выстрелов не делать, патронов не жалеть» был опубликован одновременно с либеральными распоряжениями графа Витте.

Все указывало на раздвоение власти. Кое-где местные власти требовали официального подтверждения из Петербурга Манифеста, не будучи уверены в его подлинности и растерявшись перед актом, который, казалось, рвал со всем предшествовавшим. Растерянность администрации увеличивалась от того факта, что почта и телеграф 17-го утром бездействовали.

Сейчас же после 17 октября появились первые воззвания и призывы к избиению интеллигенции, начались организованные нападения на рабочих и студентов.

18 октября в Москве градоначальник Медем разослал по московским полицейским участкам телеграмму: «Внушить всем околоточным и городовым, чтобы они в случае патриотических манифестаций не оказывали сопротивления, а, наоборот, содействовали охранению порядка». Эта двусмысленная телеграмма была понята как приказ об организации патриотических черносотенных манифестаций.

Преподанная схема была такова: забастовщики, евреи, студенты идут против царя, простой народ – за него; поэтому истребление крамольников и бунтовщиков есть дело патриотическое.

Программа этих «патриотических» манифестаций всюду была одна и та же: толпа, впереди которой несли национальные флаги и царские портреты, подходила к губернаторскому дому. Губернатор иногда становился во главе шествия, направлявшегося к соборной площади, где архиерей служил молебен. В хвосте были пьяные, среди которых и раздавались крики о необходимости истребления крамольников. На второй день беспорядки начинались с утра, а на третий или четвертый быстро прекращались по объявлении запрещения всяких процессий. Среди манифестантов циркулировали слухи о том, что «евреев разрешено бить три дня», тут же распространялись списки будущих жертв погрома. Военные и политические власти бездействовали.

Вот несколько примеров. Один из первых погромов разразился 17 октября в Твери. Здание Тверской губернской управы, где в этот день земская интеллигенция и служащие устроили собрание, было окружено толпой темного люда и, после нескольких неудачных попыток ворваться внутрь, осаждено и подожжено со всех сторон. Несмотря на неоднократные просьбы о помощи, обращенные к губернатору, военная сила и полиция не оказали никакой защиты, и осажденные, поневоле вынужденные покинуть горевшее здание, при выходе были жестоко избиты черносотенно настроенной толпой.

Здание управы выгорело. Судебное разбирательство, происходившее в 1908 году, подтвердило, что полиция и сыщики накануне погрома подговаривали и даже подкупом натравливали разных темных людей на земцев и интеллигенцию.

Такого рода погромы или избиения интеллигенции в разных формах произошли в десятках городов, но главным образом в городах Центральной России, то есть там, где еврейский элемент составлял ничтожную часть населения.

Объектом нападения черной сотни там были главным образом земская интеллигенция и учащиеся. В первый день по получении манифеста во многих местах устраивали демонстрации с красными флагами, а уже на следующий день, чаще всего после официального молебна и «патриотического» шествия с портретами царя, начинались избиения и разгромы.

Военные расстрелы-погромы, происшедшие сейчас же после издания Манифеста, имели место в Севастополе возле тюрьмы (20 октября), в Белостоке (18 октября) и особенно в Минске (18 октября), где необычайно жестокий – даже по тогдашним временам – расстрел произошел тогда, когда народ, устроивший обычную в эти дни демонстрацию и митинг, расходился уже по домам. Стрельба по безоружному народу продолжалась около восьми минут и уже в два часа в местной больнице было 49 убитых и 64 раненых, всего же более 50 убитых и свыше 100 тяжело раненных; в том числе были убиты двое офицеров местного гарнизона, принимавшие участие в митинге.

В Тифлисе 21 октября, то есть когда несколько уже стихли первые порывы народного ликования, была организована «патриотическая» манифестация, в которой участвовали главным образом войска и юнкера.

Скоро, столкнувшись с несочувственным настроением населения, манифестация перешла в полувоенный-полухулиганский разгром, от которого особенно пострадали здание гимназии (восемь гимназистов было убито, среди убитых был и восьмилетний мальчик) и редакции двух прогрессивных газет.

Но самым обычным и наиболее распространенным видом октябрьского погрома были южные погромы, охватившие огромный район Юго-Западной России и имевшие место не только в крупных городах, но и в маленьких местечках.

Погромы эти были направлены преимущественно против еврейского населения и обычно были соединены с грабежом. Десятки темных личностей, получавших, несомненно, от кого-то инструкции, усердно распространяли среди невежественной массы рассказы о том, что евреи на митингах разрывают царские портреты, что евреи хотят поставить вместо русского своего царя и т. п. При этом делались намеки или прямые уверения, что в продолжение трех дней можно безнаказанно убивать евреев и грабить их имущество.

В Одессе погром начался 18 октября. По городу проехал, стоя в коляске, градоначальник Нейгардт с царским портретом в руках. Толпы хулиганов восторженно встречали Нейгардта. Он раскланивался с ними и говорил им: «Спасибо, братцы!» На просьбы же перепуганных жителей восстановить полицейскую охрану Нейгардт ответил: «Я ничего не могу сделать, вы хотели свободы – вот вам жидовская свобода!» Командующий войсками барон Каульбарс отказался принять депутатов от города, просивших о военной защите. В своей речи к полицейским чинам он сказал: «Будем называть вещи их настоящими именами – нужно признаться, что все мы в душе сочувствуем этому погрому».

Погром в Одессе продолжался с 18 по 22 октября. По одним только полицейским сведениям, число убитых превышало 500 человек. Разгромлено было свыше полутора тысяч еврейских помещений, причем убытков было заявлено больше чем на 3 миллиона рублей. Со стороны же войск и полиции были убиты один городовой и два нижних чина.

В Киеве погром начался