— Эка ты, — попенял ему Ситников, — марочный коньячок как водку дуешь. Ты ж армянин, должен понимать.

Ашот суетливо натягивал пиджак.

— Спасибо тебе большое, Ситников, за подсказку насчет Яши. Хотя бы буду знать, откуда беды ждать.

Петя насмешливо посмотрел на него.

— Ты чего лихо засобирался? — с усмешкой спросил Петя. — Я уж сам не рад, что сказал. Сейчас пушку возьмешь и Яшу мочить отправишься.

Ашот раздраженно мотнул головой.

— Какое «мочить», дорогой? Что ты говоришь, честное слово? Самому бы целым остаться. Этот козлина всех ему неугодных перестреляет. Вот связался я с человеком, честное слово!

— Ладно, пойду я. У тебя, Ашот, свои проблемы, у меня — свои.

Проблема теперь у Ашота была едва ли не важнее собственной жизни: сохранность «об-щаковых» денег.

Лишь они обеспечивали ему «геру», с ними он хоть как — то мог дотянуть свои «наркоманские» дни. Ашот действительно прекратил колоться днем, снова ограничившись дозой на сон грядущий. Остатки воли он напряг для того, чтобы подготовиться к отъезду.

Он балансировал на грани: залез в «об-щак», его могли угробить внезапно нагрянувшие армянские воры. Ашот все свое время посвящал подготовке к исчезновению, вот-вот можно было бежать из Москвы. И снова Яша Тундра! И где — у Пова-ровки!

Ашот после сообщения Ситникова подумал: Яша каким-то чудом вынюхал его дачу, чтобы и ее прибрать к рукам вместе с закусочной. Он засуетился, еше не зная, что предпримет. Но когда Ситников ушел, Ашот вдруг осознал: «Яша и о тайнике знает! Дачу «Фламинго» нашел, так, наверное, ее и облазил… Или нет?»

У Ашота в голове помутилось. Надежды, которые грели его эти дни, умирали. Он чуть не заплакал. И бросился к сейфу за героиновым лекарством…

После укола полегчало, страхи отступили. Ашот спокойно полеживал на диване, отстраненно размышляя о ситуации.

Потом он встал, аккуратно одернул пиджак. Вытащил из шкафа помповое ружье и патроны к нему, задумчиво взвесив в руке громоздкое оружие. Открыл сейф и достал оттуда старинный армянский кинжал. Вытянул неумного из ножен блеснувшую сталь, одобрительно хмыкнул.

Ашот никогда не был специалистом по стрельбе и тем более рукопашному бою. Он вооружался на всякий случай, в героиновом «волоке», как бы смотря на себя со стороны: человек идет на серьезное дело. Ему предстоит проверить свои деньги. А в тех местах мелькает очень опасный Яшка. Надо быть готовым к любому повороту событий.

Ашот сложил в сумку ружье и кинжал, все имеющиеся запасы наркотиков и деньги. Оглядел напоследок помещение, где испытывал не только страх и отчаянье, но и счастье от удачных сделок и героинового кайфа. Он не собирался возвращаться сюда больше никогда.

Прошел в коридорчик, посмотрел в зал из-за недавно повешенной новой шторы. Там суетилась обслуга, посетители выпивали и закусывали. Много чего было связано у хозяина с этими квадратными метрами, знакомыми ему как собственные карманы. Но в героиновом «торчке» Ашот не ошутил от прощания с закусочной ни печали, ни горечи.

Он вышел во двор и сел в свою «ауди». Впереди его ждал уже не розовый, но пока и не черный «Фламинго», где он мог получить окончательные ответы на все вопросы.

Сегодня Ашот ехал туда готовым к любым неожиданностям и не страшась никаких опасностей. Он красиво «торчал».

Ашот подъехал к «Фламинго» засветло. Он оставил машину на шоссе. Вытащил из нее сумку с оружием и рюкзаки для долларов. Пошел к своей даче в обход, чтобы засечь Яшу или его людей, если появятся.

Купив дом во «Фламинго» несколько лет назад, Ашот знал дачный поселок отлично. Отдыхая здесь, он по своему общительному нраву перезнакомился со всеми соседями. Поэтому определить новых людей на окрестных участках ему было нетрудно.

Ашот брел вкруговую своей дачи по узким проулкам, затененным листвой высоких акаций и боярышника. Разглядывал встречные дачи, прижимаясь к заборам, стараясь не попадаться на глаза хозяевам. Везде мелькали давно знакомые лица.

Настороженно Ашот остановился напротив дачи, где сейчас квартировал Яша Тундра с Зинкой. Хозяевами этого дома были бездетные отставной полковник с пожилой супругой, гости к ним обычно не приезжали. Но сейчас на лужайке, разграничивающей полковничью дачу с Ашотовой, под низкими кустами лежала на пледе неизвестная Ашоту дамочка.

Ашот опустил поклажу на землю и стал рассматривать эту худощавую, смуглую женщину. Она была в купальнике, вроде бы загорала. Но лучи предзакатного солнца почти не достигали ее из-за абажура ветвей. Можно было допустить, что женщина просто заснула, однако Ашот видел, что та не спит, а, положив подбородок на скрещенные руки, неотрывно, смотрит на его дачу.

Ни полковника, ни его жены не наблюдалось. Из дома не доносилось ни звука, да и вообще не было на участке признаков хозяйского присутствия.

У Ашота веще ударило сердце: «Яшина эта баба! Сняла дачу с моей по соседству и пасет ее, понимаешь. Что мне Ворон за это базарил? А-а, Яшину бабу Зинкой зовут. Ворон заныр Тундры через ее дела с Яшиной буфетчицей надыбал. Это Зинка, честное слово!»

Где сейчас сам Яша, он не представлял.

Ашот чутко прислушивался, но и на участке, и в полковничьем доме царило безмолвие. Он ничего не слышал, потому что Тундра в это время дрых в дальней комнате, отсыпаясь перед ночным наблюдением за Ашотовой дачей.

Что-то надо было делать Ашоту. Зинка, следящая за его дачей под прикрытием кустов, была единственной преградой на пути к сокровищнице. По тому, что Зинка «пасла» его дом, Ашот уверился — деньги еще там.

Наркотический туман от крупной дозы по-прежнему плотно окутывал Ашота. Он расстегнул молнию на сумке и, достав кинжал, вытащил его из ножен.

Вдоль забора полковничьей дачи Ашот прошел к лазу с выбитыми штакетинами. Пробрался в него. Двинулся к Зинке в обход дачи полковника. Он крался, прижимаясь к стенам дома. Его голова проплыла мимо окна комнаты, где сладко спал суперагент Тундра.

Ашоту никогда не приходилось никого убивать. По своей уголовной масти он был вором. Дрался же частенько, без чего в зоне не обойтись. Случалось ему драться и на воле. Бывало, что отбивался или нападал с ножом. В горячке и «сажал на перо», но всегда старался лишь ранить противника. Поэтому, взяв из сейфа кинжал, он был удовлетворен — «перо» было ему привычнее, нежели тяжелый и громобойный пом-повик.

«Заторченный» Ашот шел убивать Зинку, нисколько не думая, что это будет его первый в жизни труп. Как и у большинства наркоманов в таком состоянии, у него в его усеченном сознании маячила лишь цель, в данном случае