– Бесс, сторожи! Джонти, сторожи!

Вдвоем они отправились обратно.

– Здесь так красиво, – болтал Питер. – Жалко, вы гор не видели. Там все зеленое, цветущее. А когда посмотришь на горы, они нависают прямо над головой. Вроде жутко, а на самом деле совсем не страшно…

– Он совершенно счастлив, – сказала Нелл, отхлебывая кофе.

Питер и Джин сидели у костра чуть поодаль. Джин учил мальчика резать по дереву, а Питер сосредоточенно внимал.

– Он просто на крыльях летает, – вздохнула Нелл.

– Да, это хорошо, – кивнул Танек.

– Хочет остаться здесь навсегда, пусть остается.

– Спасибо.

– За что? Парень отрабатывает свой хлеб. Быть пастухом не так-то просто. Жизнь в одиночестве, тяжелый труд, палящее солнце, снег. Я пробовал жить с пастухами.

– Зачем?

– Думал, что смогу лучше понять эти места.

– Ну и как?

– Получилось.

– Вы настоящий собственник.

Танек кивнул:

– Когда я был мальчишкой, у меня не было ничего, кроме собственной одежды. Я хотел завладеть всем миром. Этот пламень во мне еще не угас.

– Не сомневаюсь, – улыбнулась Нелл.

– Но я несколько умерил свои притязания. – Он поворошил в костре палкой. – К тому же в нынешней жизни я не беру то, что мне нравится, а покупаю.

– Вы любите эту землю, да? – спросила она, глядя на горы.

– Влюбился в нее с первого взгляда. Иногда такое случается.

– Питер тоже. Он сказал, что ему здесь самое место. – Нелл взглянула на мальчика. – Я ему верю. У него такой… успокоенный вид.

– Успокоенный?

– Да, он больше не похож на гадкого утенка, – пояснила Нелл свою мысль.

– Ну, на мой взгляд, он немного загорел, а в остальном остался таким, каким был.

– Я имела в виду не внешность. Когда я была маленькой, бабушка рассказывала мие о гадком утенке, который превратился в прекрасного лебедя. – Нелл пожала плечами. – Потом я выросла и узнала, что так на самом деле не бывает.

– А вы сами?

– Это было чудо. Чудо, которое сотворил Джоэл. Однако в последнее время я стала думать, что у каждого гадкого утенка есть шанс стать прекрасным лебедем. Главное – что у тебя внутри. Если выяснишь, кто ты на самом деле, если обретешь внутренний мир, то чудо обязательно произойдет. Когда в юности мы боремся с неопытностью и сомнениями, этот поиск особенно интенсивен. Тогда-то, наверное… – Нелл запнулась и поморщилась. – Господи, что это я расфилософствовалась? Не понимаю, почему вы не смеетесь.

– Я счастлив, когда вы начинаете думать о чем-то, кроме Медаса. Стало быть, Питер теперь успокоенный?

– Нет, вы все-таки смеетесь. – Когда он не ответил, Нелл сказала: – Во всяком случае, он сделал важный шаг к самоусовершенствованию.

– Гадкий утенок сделал гусиный шаг? – Танек тут же вскинул руку. – Извините, сорвалось. Увлекся орнитологическими аллегориями. На самом деле вы совершенно правы. Значит, Джоэл сотворил лебедя не только внешне, но и внутренне?

Нелл покачала головой:

– Нет, я еще далека от совершенства. Какое там – я вся в смятении. Но вы, например, знаете, кто вы и зачем живете. И Таня тоже знает.

Она посмотрела ему в лицо и увидела, что Николас больше не улыбается, а смотрит на нее с напряженным вниманием.

Отведя взгляд, она попыталась свести разговор к шутке:

– Таня – прекрасный лебедь, а вы – хищный ястреб, охотящийся за цыплятами.

– Очень может быть, – рассеянно обронил Танек, по-прежнему глядя на нее все тем же странным взглядом.

Нелл поежилась – с гор дунуло ледяным ветром.

– Застегните куртку, – сказал Танек.

Она не пошевелилась.

– Застегните куртку, – повторил он. – Ночью здесь холодает.

Ей ужасно не хотелось ему подчиняться, но упрямиться было глупо, и Нелл застегнулась.

– Не учите меня жизни, – все же огрызнулась она. – Я долго обходилась на свете и без вас.

– Обходились, но не слишком хорошо, – с неожиданным ожесточением произнес Танек. – Об вас вытирали ноги все кому не лень. Отказались от профессии, вышли замуж за человека, которому было на вас наплевать, а потом…

– Ничего подобного! – возмутилась Нелл, застигнутая врасплох этой атакой. – Ричард любил меня. Это я не могла ответить ему тем же.

– Не верю. Он манипулировал вашими чувствами. Даже сейчас это продолжается…

– Ричард умер. Перестаньте говорить о нем гадости.

– Не перестану! – Танек посмотрел ей в глаза. – Признайтесь же наконец, что этот сукин сын вас использовал! Обзавелся милой, хорошо воспитанной женушкой, которая беспрекословно ему подчинялась, никогда не говорила «нет», да еще считала себя по гроб обязанной благородному красавцу, который снизошел до брака с ней.

– Заткнитесь! – крикнула Нелл. – Почему вы суете нос не в свое дело?

– Почему? Да потому, что вы мне нравитесь и я вас хочу, черт подери!

У нее перехватило дыхание:

– Что-что?

– Что слышали. – Николас повысил голос. – Может быть, мне использовать более расхожее выражение? Какой язык предпочитаете – английский, китайский?

– Я вообще не желаю этого слышать, – тихим голосом ответила она.

– Знаю. Я сказал вам это вовсе не для того, чтобы затащить вас в постель. Я прекрасно понимаю, что к этому вы не готовы.

– Зачем тогда нужно было…

– Захотел – и сказал, – отрезал Николас. – Мне надоело воевать с самим собой. К тому же не вредно было натолкнуть вас на эту мысль. Вдруг мне все-таки повезет.

Она облизнула губы:

– Лучше бы вы ничего не говорили. Теперь нам будет некомфортно.

– До сих пор некомфортно было только мне. Вдвоем веселей.

Взгляд Нелл непроизвольно скользнул вниз по его телу и тут же воровато метнулся в сторону.

– Простите. Я не имела в виду… То есть я хочу сказать…

– Вы, наверно, предпочли бы спрятать голову под подушку и делать вид, что ничего такого не происходит? – зло спросил Танек. – По-моему, именно этим вы и занимаетесь все последние недели.

– Ничего подобного! Я не знаю…

– Знаете. Это было трудно не заметить.

– Вы умеете скрывать свои чувства.

Он криво улыбнулся.

– Не до такой степени. Чувства такого рода скрыть трудно.