Громыхнул взрыв, из окон станции вместе со стеклами вылетели сгустки огня и клубы дыма. В кабине вездехода заскулили собаки.

Егор отскочил назад, заслонившись от дыма рукой, обернулся к вездеходу и крикнул:

— Какого черта!

— Нам пора ехать, — громко ответил Терехов. — Мой брат все еще томится на границе миров, и мы обязаны его оттуда вытащить.

Егор вернулся к вездеходу, посмотрел на морщинистое лицо Терехова, украшенное черными щегольскими подкрашенными усиками, сжал кулаки и холодно отчеканил:

— Вы сукин сын, проф!

— Я это знаю, — бесстрастно ответил Терехов. — Забирайся в кабину, Егор. Впереди у нас много работы.

Несколько секунд Егор молчал, холодно глядя на Терехова, потом разжал губы и спросил:

— Куда вы пошлете меня на этот раз? В прошлое? В будущее?

Профессор покачал головой:

— Ни то и ни другое. На этот раз ты отправишься гораздо дальше.

— Куда именно?

— Скоро узнаешь. Поговорим об этом позже, мне не терпится убраться из этой дыры. Кстати, твои ездовые церберы меня не покусают?

— Это сибирские хаски, — угрюмо ответил Егор. — Самые миролюбивые собаки на свете.

— Будем надеяться, что это так.

Профессор повернулся, поставил ногу на подножку вездехода и грузно забрался в кабину. Егор еще немного помедлил, глядя на языки пламени, взвившиеся над полярной станцией, потом вздохнул и последовал за Тереховым.

Внутри вездехода Егор уселся в водительское кресло. Справа от него сидела Эльза. Лицо девушки было бледным и уставшим.

— Все в порядке? — тихо спросила она.

— Да, милая, — ответил Волчок. — Все в порядке.

Он обернулся и посмотрел на лицо художника Ларина, сидевшего рядом с профессором. С той минуты, как Ларину вкололи успокоительное и поместили в ванну с маслянистой жидкостью, он не произнес ни слова. Собаки положили мохнатые морды ему на колени и тихо поскуливали.

Профессор ткнул его локтем в бок и насмешливо проговорил:

— Пора просыпаться, герой!

Художник открыл глаза и посмотрел перед собой мутными, ничего не выражающими глазами.

— Держись, приятель, — ободряюще сказал ему профессор. — Вернемся в Москву, угощу тебя вином.

Ларин разлепил губы и отчетливо проговорил:

— Я пью коньяк.

— Тем хуже для тебя. Поехали, Волчок!

Егор завел мотор и тронул вездеход с места.

Огромная машина стала набирать скорость, пробираясь вдоль снежных наносов. Меньше чем через минуту она быстро и плавно помчалась по безнадежно однообразной снежной равнине, оставляя позади охваченную огнем полярную станцию «Север-3».

Метель утихла. Белая заснеженная пустыня была холодна и неприступна, впрочем, как всегда. Два крупных полярных волка рыли лапами снег.

Время от времени хищники замирали, втягивали носами воздух, и шерсть на их загривках вставала дыбом, а из глоток доносилось глухое рычание. Они вновь возвращались к своей работе, с еще большим волнением и нетерпением, так как запах мяса становился все явственнее, а добыча, укрытая толстым слоем снега, все ближе.

Вдруг облака снега взметнулись вверх, и из снежной могилы вырвались две человеческие руки. Сильные пальцы вцепились волкам в глотки и сжали их. Полярные хищники захрипели, замотали мордами, пытаясь освободиться, но обледеневшие пальцы держали их поистине мертвой хваткой. Прошла минута, и волки затихли. Пальцы разжались, и матерые хищники рухнули на снег замертво.

В ту же секунду из-под снега стремительно поднялся высокий человек с белоснежными волосами, облепленными снегом. Лицо его было покрыто ледяной коркой, а голова выглядела странно — словно была наспех склеена из нескольких кусков.

Протерев залепленные снегом и замерзшей кровью глаза, человек огляделся, остановил взгляд на волках, затем склонился над одним из хищников, разорвал ему зубами артерию на мохнатой шее и приник к артерии жадным ртом.

Прошло еще несколько минут. Напившись крови, человек с белыми волосами выпрямился в полный рост. Голова его приняла нормальный вид, наледь сошла с его лица и по нему забегали разноцветные всполохи.

Когда радужные всполохи угасли, гигант вытер рукавом куртки окровавленные губы и удовлетворенно изрек:

— Я вернулся!

Затем поднял со снега крест, сделанный из лыж, разорвал пальцами скрепившую их бечевку и натянул лыжи на тяжелые зимние ботинки. Ему предстоял долгий путь, но он был уверен в своих силах и знал, что пройдет этот путь до конца.