Жертвы всегда делают одну ошибку — они начинают метаться. Надо взять себя в руки и действовать хладнокровно. Мамед свернул бегом в переулок, домчался до безлюдного тупичка, а потом вышел спокойной походкой, спрятав ствол в штаны, и нырнул в первый попавшийся большой супермаркет. Прохаживаясь там, он дошел до противоположного выхода, а заодно подумал. Прежде всего — транспорт. Не на своих же двоих от них удирать…

Прямо на стоянке Мамед машину брать не стал — охранник присматривал, — а пошел искать вдоль по улице. Вот какая-то дамочка оставила свою машину ненадолго — зашла в аптеку. Мамед разбил боковое стекло, зубами зачистил провода — и через минуту уже несся по трассе, пытаясь приноровиться к автомобилю и местным правилам.

Вот что было плохо — играть приходилось на территории противника, его фигурами. Он же ничего тут, будь проклят этот город, не знает!

Стараясь ничего не нарушить, он ехал по незнакомым улицам, сворачивал, перестраивался из ряда в ряд… И тут была ему дарована последняя милость Аллаха — впереди замаячил выезд из города. Добраться до аэропорта, прикидывал Мамед, угнать самолет? Но тут взвыла сирена, и полицейский, выйдя из машины, стоящей у обочины, замахал в его сторону палочкой: мол, документы давай! Прямо как на дорогах Подмосковья…

Мамед взглянул, сколько у барышни бензина, — выходило, что немного. Полицейский подошел к машине, наклонился к открытому окну, что-то сказал, но тут Мамед, схватив его за горло, молниеносно распахнул дверцу и упер ему в бок дуло пистолета так быстро, что тот не успел среагировать. Мамед повел его к полицейской машине, и тот, повинуясь движению пистолета, сел за руль, косясь на Бараева.

— Давай, — сказал он, — поезжай!

Полицейский завел машину и осторожно двинулся с места, поглядывая на Бараева. Мамед размышлял. Куда они ехали? В аэропорт-то, пожалуй, сложновато будет… Если б я был не один, подумал он с горечью, так пробились бы…

Рация в машине полицейского непрерывно что-то говорила, но Мамед так и не смог разобрать что — не хватало познаний в английском, тем более через такие помехи… Слов он почти не узнавал.

— Что они говорят? — спросил он у полицейского. Это он неправильно сделал, не надо было признаваться, что он чего-то не понимает…

— Спрашивают, все ли у меня в порядке, — ответил полицейский.

— Скажи, что да, — качнул пистолетом Бараев.

Полицейский пробормотал в рацию, что все в порядке, он отходил проверять документы у владельца машины с подозрительными номерами.

— У вас есть бедный квартал? — спросил Бараев.

— Бедный квартал? — удивился полицейский.

— Там, где живут китайцы, арабы?.. — раздраженно пояснил Мамед.

— Да… — подумав, сказал полицейский, а потом добавил с интересом: — Вы араб?

Идиот, подумал Мамед.

— Поезжай туда! — приказал он и откинулся на спинку.

Полицейский послушно развернул машину. Через какое-то время показались низкие дома, узкие улочки… Мамед почувствовал себя лучше.

— Останови тут! — сказал он, увидев подходящий со стратегической точки зрения дом.

Выйдя из машины, он заставил полицейского выйти следом, подошел сзади, захватил его рукой за шею и, приставив к затылку копа пистолет, подтолкнул его по направлению к дому. Дверь дома он распахнул, изо всех сил двинув по ней ногой, — дверь открылась легко, так как была тонкая, почти картонная.

Внутри его встретили криками обитатели дома — то ли арабы, то ли индусы — две женщины, старая и молодая, пара грязных ребятишек. Мамед поднял пистолет в воздух.

— Скажи им, — прошептал он на ухо полицейскому, — что я им ничего не сделаю, если они будут вести себя тихо. Мы скоро уйдем. Пусть все пойдут на кухню. Скажи, чтобы женщина принесла мне попить, поесть и бинты.

Загнав обитателей дома на кухню, Мамед проверил, нет ли из нее другого выхода, потом оборвал телефонные провода, а сам вместе с заложником остался в комнате.

— Тебя как звать? — спросил он у заложника.

— Боб…

— Понятно… Боб, сейчас мы отдохнем, а потом ты поможешь мне выбраться… Мне нужно одно — добраться до чеченской диаспоры где-то здесь, за границей. Ты меня понял? Никто не пострадает, все останутся живы. У тебя семья есть?

Боб мотал головой:

— Зря ты… Зря. Тебе надо сдаться. Полиция все равно найдет тебя. Нельзя брать заложников. Нельзя оказывать сопротивление…

— Ты поучи меня еще, что мне делать! — прикрикнул Мамед, осердившись.

Вошла женщина, принесла воды, перевязочные средства, бутерброды.

Когда Мамед, поев, перевязывал себе шею, положив пистолет рядом с собой и внимательно поглядывая на полицейского, за окном завыли сирены и потом голос, усиленный громкоговорителем, что-то скомандовал по-английски. Мамед все понял. Он вскочил на ноги, затравленно озираясь.

— Как они нашли? — спросил он, одновременно выглядывая под прикрытием занавесок во двор. С тоской увидел там ряды касок и блестящих щитов.

— Я тебе говорил, — поднял голову Боб, — зря ты это затеял.

Мамед, холодно посмотрев на него, поднял пистолет.

— Не надо! — закричал Боб, закрываясь руками, но Мамед все-таки выстрелил. Просто со зла, так как выгоды в этом убийстве для него никакой не было. Просто так хотелось остаться одному, в тишине…

Он еще раз выглянул осторожно, оценивая силы противника. Нет, даже с заложниками прорываться бесполезно… Далеко не уйдешь…

Насторожившиеся после выстрела полицейские заняли позиции, послышались резкие команды — начинался штурм дома.

Мамед отошел в дальний угол, сел в кресло. Вздохнув, приставил пистолет к виску. Послышался треск взламываемой двери…