Как видно из сказанного выше, хотя я уже отверг это предложение с надлежащим обоснованием и доказал его полную невыполнимость, все же счел нужным собрать всю нашу команду во второй раз, чтобы довести до ее сведения этот протест и заявление и вторично запросить мнение команды по этому вопросу. На собрании, однако, проект снятия судна с мели был полностью отвергнут и оставлено было в силе принятое первоначально решение — построить новое судно из частей старого.

Утвердившись таким образом, как описано выше, в нашем намерении, мы в начале апреля приступили к снятию такелажа с судна и к его разборке. При этой работе я сам и все прочие офицеры всегда первыми подавали пример, с тем чтобы, по возможности, еще более воодушевить команду.

Группа недовольных продолжала, однако, роптать и прямо заявляла мне в лицо, что совершенно напрасно их заставляют выполнять такую тяжелую работу, что это никоим образом не может привести к нашему спасению.

Я терпеливо выслушивал их заявления; так как я был вполне уверен, что подавляющее большинство команды, а также упоминавшийся неоднократно капитан Хитрово стоят на моей стороне и окажут мне полное содействие, то я мог по отношению к этой группе недовольных принять меры понуждения и заставить их, под угрозой применения силы, приняться за работу. В течение апреля мы продолжали работу по разборке судна с довольно большим успехом и к концу месяца почти закончили ее.

Приближался момент, когда следовало произвести закладку нового судна. На пути к этому оказалось, однако, одно серьезное препятствие: дело в том, что в числе команды не было ни одного корабельного плотника или человека, знающего такого рода работу. Хотя при выходе в плавание мы имели в составе команды трех отличных корабельных плотников, но во время плавания, а также в бытность на острове все трое умерли.

Мои собственные познания в судостроительном деле были не особенно велики, и я никак не мог решить, кто бы мог мне в этом деле помочь. В конце концов среди команды нашелся один сибирский казак, уроженец города Красноярска, по имени Савва Стародубцев[47].

Единственный раз ему пришлось видеть постройку судна в Охотске, при постройке обоих наших пакетботов, на которых он был занят простым рабочим. Он заявил, однако, что если только я могу указать ему пропорции судна, то он берется под моим руководством построить такое судно и обеспечить его крепость настолько, что мы безопасно можем выйти на нем в море.

Хотя я, конечно, не мог считать такого заявления вполне надежным, но чтобы иметь себе хоть какого-нибудь помощника, я с большой радостью ухватился за это предложение и очень его благодарил. Должен заявить также, по справедливости, что этот человек оказал мне очень большие услуги, и едва ли удалось бы мне справиться с делом без его помощи.

По возвращении нашем в Сибирь, по моему представлению, он был награжден Енисейской канцелярией званием сына боярского, то есть произведен в сибирское дворянство.

Так, во исполнение принятого решения, мы положили начало постройке судна 6 мая 1742 года: заложили киль, вытесали и укрепили форштевень и ахтерштевень. Это было сделано утром, а в послеобеденное время я пригласил всю команду к себе в гости с просьбой, чтобы каждый принес с собой собственную посуду, из которой можно было бы пить, ибо в этом отношении я был обставлен очень плохо.

Команда в полном составе незамедлительно собралась у меня, каждый со своей плошкой или кружкой. Угощение состояло из распространенного в Сибири напитка, называемого там «сатуран», составными частями которого обычно является хорошее масло, пшеничная мука мелкого размола и хороший чай.

Пшеничная мука основательно поджаривается в масле и заливается кипящим чаем; все это хорошо размешивается, получается прекрасный напиток, напоминающий по густоте отвар шоколада и к тому же довольно сытный. За отсутствием, однако, всех необходимых припасов пришлось пустить в ход вместо масла китовый жир, взамен пшеничной — заплесневелую ржаную муку и вместо чая — отвар из брусничных листьев.

Из этого я приготовил полный большой судовой котел напитка, и каждый выпил свою порцию с превеликим аппетитом. Все развеселились и приободрились, и притом без всякого опьянения. Таким образом мы провели этот день до самой полуночи.

На следующий день мы бодро принялись за работу. Меня благодарили за вчерашнее угощение, и все были в превосходном настроении. Для работы мы отобрали двадцать человек, выбирая при этом тех, кто лучше всего умел колоть дрова, а следовательно, и лучше всего мог владеть топором; эти люди должны были постоянно оставаться на работе по постройке судна.

Прочая команда была разбита на три отряда, в которые не включили только одного меня, так как люди не желали, чтобы я сам ходил на охоту за морским зверем; они говорили, что будут меня кормить, а я должен оставаться дома и руководить работой по постройке судна; это принесет большую пользу всем, чем тот небольшой запас пищи, который мне самому удалось бы раздобыть.

Ежедневно третья часть людей уходила на добычу мяса как для самих себя, так и для прокормления плотников, которые неотрывно должны были оставаться на своей работе. Такой порядок, однако, оказался вначале не совсем удачным. От плотников стали поступать ко мне многочисленные жалобы на то, что они очень страдают от голода, пищи им, очевидно, не хватало, и они просили меня о разрешении отправиться самим на охоту за морским зверем.

Это положение меня очень тревожило, так как грозило сильно затормозить нашу работу. Я охотно разделил бы остальную команду на две части (а не на три), но это было бы слишком изнурительно для людей, потому что им приходилось проходить через высокие горы от двадцати пяти до тридцати верст и обратно тем же путем, без всяких дорог, чтобы дойти до места, где водился морской зверь: иначе говоря, им пришлось бы через день совершать по шестидесяти верст; этого они, конечно, не могли бы выдержать долго, особенно потому еще, что большинство ходило босиком.

Я должен был найти другой способ, чтобы получить пропитание, и я его нашел. Он состоял в следующем. Мы ежедневно могли наблюдать, как прямо против места нашей стоянки в море ходили довольно большие косяки морских коров, или манатов, в поисках морской травы, которой они питаются и которая растет в этих местах в громадных количествах.

Морские коровы во время отлива отходят от берега, а во время прилива опять к нему приближаются. Эти животные никогда не выходят на сушу, а остаются постоянно в воде. Это обстоятельство навело нас на мысль о том, каким способом можно поймать или раздобыть животных. Я приказал изготовить железный крюк с загнутым назад зубцом, наподобие крючка для ловли рыб, весом примерно от пятнадцати до восемнадцати фунтов.