– В больницу звонил?

– Да, – ответил я, грызя большой палец и не переставая расхаживать из угла в угол. – Вместо Эйвери дежурит Майклз. Она бы мне сообщила, если бы ее привезли.

– Тогда, может, в полицию позвонить? – осторожно предложил Куинн.

– Сказать им, что я поругался с женой и она не возвращается? Они рассмеются мне в лицо.

– Скажи, – Куинн понизил голос, – что в последнее время у нее проблемы. Что ты за нее боишься.

Я рухнул на диван и опустил голову на руки.

– С ней не настолько все плохо, – соврал я.

– Джош, ты не сможешь защитить Эйвери, если будешь продолжать обманывать себя и ее. Правда тяжела, но надо посмотреть ей в глаза.

Сглотнув ком в горле, я кивнул, хотя Куинн не мог меня видеть. Он продолжал:

– Джош, ты должен это сделать. Так будет лучше для Пенни.

– Знаю, – прошептал я и, отняв телефон от уха, нажал кнопку разъединения.

В глазах стояли слезы. Все так быстро распалось! Эйвери могла мне этого не простить, но, выбирая между нашим браком и ее безопасностью, я выбрал ее безопасность. Я встал и, снова начав мерить комнату шагами, трясущимися пальцами набрал номер службы экстренной помощи. Объясняя оператору ситуацию, я молился, чтобы мои подозрения оказались напрасными и Эйвери, целая и невредимая, вошла в квартиру.

Во время разговора телефон запищал. Отставив его от уха, я увидел на экране номер и фотографию Эйвери.

– Я должен бежать. Это моя жена, – пропыхтел я и в панике переключился.

Голос Эйвери звучал нечетко и как будто издалека. Видимо, она позвонила мне случайно, и я не мог разобрать ее слов.

– Эйвери? Ты меня слышишь? Где ты?

– Что случилось? – спросила она.

Ей ответил другой голос, который то появлялся, то пропадал:

– На перекрестке в тебя въехал грузовик… Все превратилось в груду покореженного железа.

– Эйвери! Детка! Я еду, я сейчас!

Двигаясь на автопилоте, я сунул ноги в ботинки, вылетел из квартиры и сбежал по лестнице.

– Скажи им. Я не сумасшедшая!

В ее голосе слышалось отчаяние, и я почувствовал себя совершенно беспомощным, оттого что не был рядом с ней.

– Не волнуйся, детка, – сказал я, заводя свой «дюранго». – Я уже выехал. Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

– Что с Пенни?

– Кто такая Пенни? – спросил второй голос.

– Наша дочка. Джоша и моя. Деб, я была на тридцать второй неделе. Я… ее потеряла? Ее унесли?

– Эйвери? Ответь! Ты что-то сказала про Пенни? – пробормотал я, от слез не видя перед собой дорогу. – Эйвери? Ты меня слышишь? Я еду!

У меня скрутило живот. Она была с Деб, но где? На пустынной улице загорелся красный, и я ударил по тормозам. Перехватив руль, стал ждать зеленого. Эйвери должна была быть в больнице.

– Перестань! – испуганно прокричала она. Я бы все отдал за то, чтобы скорее ее обнять. – Врешь!

Светофор переключился, я нажал на газ. Заморосил дождь, мелкий, как водяная пыль. Машин было мало, и я на высокой скорости рванул по холмистому участку дороги.

– Зачем бы я стала тебе врать…

– …Скажи им! Я так боюсь! – заплакала Эйвери.

– Не бойся, детка! – крикнул я, давя на педаль газа. – Я иду! Клянусь, я скоро буду рядом!

– Джош! Джош!

Связь прервалась. Я сжал телефон в кулаке, молясь, чтобы она мне перезвонила. Через несколько минут я подъехал к больнице и припарковал свой внедорожник у въезда для машин «скорой помощи». Задыхаясь от волнения, бросился к дверям. В холле было полно стариков и больных детей, но своей жены я не увидел.

– Эйвери? – прошептал я.

Медсестра, стоявшая за стойкой регистрации, помахала мне рукой:

– Джош? Все нормально?

– Энджи, – вздохнул я, почувствовав некоторое облегчение при виде знакомого лица. – Мне позвонила Эйвери. Она должна быть здесь. По-моему, она попала в аварию. Где она?

– Джош, не нервничай.

Голос Энджи показался мне слишком спокойным, и я испугался еще сильнее. Вдруг меня кто-то окликнул. Я обернулся и увидел Эштон с блокнотом в руках.

– Джош! Я как раз собиралась тебе звонить. К нам привезли Эйвери.

– С ней все в порядке? Что случилось?

– Она слишком разогналась на повороте, и машина перевернулась. Она была пристегнута, но…

Эштон замолчала, подбирая слова. Я подождал секунды две, а потом не выдержал. Мне нужно было знать, что с моей женой.

– Что «но»? Говори же, черт возьми!

– Она в стабильном состоянии. Доктор Уивер только что была у нее. Она очнется. Доктор Розенберг прописал болеутоляющее.

– Как Пенни?

– Кто?

– Ребенок, – отрезал я и, пройдя за Эштон в двустворчатую дверь, оказался в коридоре.

Эштон остановилась и повернулась ко мне:

– Мне очень жаль, Джош. Мы сделали все, что смогли.

Я кивнул. Под тяжестью горя у меня чуть не подогнулись колени. «Мы сделали все, что смогли…» – эти слова завертелись у меня в мозгу. А я? Все ли я сделал? Я должен был помешать ей от меня уйти. Когда она сказала мне, что огорчена, я должен был ее выслушать, а не отмахиваться от нее, как от сумасшедшей. Жизнь с Эйвери стала воплощением всех моих мечтаний, а я позволил такому счастью утечь сквозь пальцы.

Я куда-то шел следом за Эштон, бездумно передвигая ноги. Только когда мы остановились, я понял, что она подвела меня к палате отделения, где за каждой дверью скрывается чья-то трагедия.

– Все будет хорошо, – сказала Эштон.

Я кивнул, зная, что это неправда. Я сам множество раз говорил это отцам и мужьям. Люди наших профессий считают себя обязанными произносить подобные слова. Так мы облегчаем свою вину. Тому, чья работа – спасать людей, очень тяжело чувствовать себя бессильным. Если мы не можем помочь, зачем мы вообще существуем? Я толкнул дверь, к которой Эштон меня подвела. От наших слов исход не зависел.

Эйвери казалась спящей. Светлые волосы разметались по подушке. Фарфоровая кожа на лбу и висках была в синяках. Вся палата была заставлена мерно пищавшими аппаратами. Я взял Эйвери за руку и нежно сжал ее пальчики: она казалась мне такой хрупкой, будто могла рассыпаться от моего прикосновения. Я содрогнулся от приступа горя, и слезы закапали на белое одеяло.

– Я не должен был отпускать тебя.

Поцеловав руку Эйвери, я прижал ее к своей щеке. Закрыл глаза, ощутив знакомое прикосновение мягкой кожи. Вспомнил, как она улыбалась мне в день нашей свадьбы.