Я огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что нас никто не услышит.

– В субботу мы с Глорией придём в монастырь, – сказала я почти шёпотом.

– Ты, что, не могла сказать мне об этом по телефону? – удивился Падре.

– Нет. Это ещё не всё. У нас серьёзные трудности.

Священник озадаченно смотрел на меня. Он так переживал, ведь мы с Глорией для него словно дочери – он заменил нам родителей.

– Я поговорила с Глорией. Она не хочет видеть свою мать, говорит, что ненавидит её.

– Ты ей всё рассказала?! – испугался Падре.

– Нет, что Вы! – успокоила я его. – Просто спросила, так между делом. Падре, я не хочу, чтобы Глория страдала.

– Хорошо, но она её мать, – возразил он.

– Тогда лучше сами с ней поговорите. Подготовьте её.

– Может лучше ты??

– У меня не хватает смелости… И к тому же…

– Падре! Вы здесь?! – радостно воскликнула Глория, войдя на кухню. – Как Вы?

Мы разом замолчали, так и не решив, что делать дальше в этой запутанной ситуации с появившейся матерью.

– Не знала, что Вы здесь. О чём вы говорили? – подруга испытующе посмотрела на меня.

Глория от природы была такая же любопытная, как и я, и поэтому мы оба знали, что она не отвяжется, пока не услышит хоть какой-то ответ.

– О чём же ещё! – ответила я. – О Батистуте! Я сказала Падре, что нужно собрать денег, чтобы вернуть его обратно в Боко Хуниорс. Представляете Батистута снова с нами?!

– С той только разницей, что, по-моему, он должен играть за Сан Лоренцо.

Я недовольно поморщилась, когда Падре сморозил такую чушь. Похоже, это у него от волнения. Но Глорию этот ответ устроил.

Она обняла Падре, сообщив, что мы придём в субботу и пошла по своим делам.

Я проводила Падре, и в гостиной наткнулась на Иво. Как ни крути, долго его избегать не получилось.

– Милли, ты не видела Бобби? – спросил Иво, корчась от боли.

– Да, он только что… – я хотела сказать «ушёл», но замолчала, потерявшись в своих мыслях.

Вид Блондина меня совсем сбил с толку.

– А что это у тебя? Что случилось?

– Это грелка, – показал он на предмет, держащий у своей щеки.

– Вижу, что грелка. Я спросила, что с тобой?

– Я ел сэндвич и куриной косточкой сломал себе вдребезги коренной зуб. Какая боль! Ужасная боль! – стонал Блондин.

– Бедняжка! Ты был у дантиста? – проявила я сочувствие.

– Нет! – испуганно воскликнул он, словно маленький ребёнок. – Только не к дантисту! Один я не пойду.

Иво замахал руками, будто его тащат на пытку, и пятился в сторону лестницы.

Мне было его гак жаль. Я знала, что такое зубная боль и искренне сопереживала ему. Вернувшись на кухню, я отыскала аспирин и, поставив на поднос стакан с водой, понесла Иво.

– Я принесла тебе аспирин, – войдя, сказала я.

Иво лежал па кровати с таким измученным видом, что у меня сердце обливалось кровью.

– Спасибо, – поблагодарил он.

– Тебе нужно показаться дантисту. Само по себе это не пройдёт.

– Нет, один я боюсь! Может, ты пойдёшь со мной?

– Я?!

– Ну да. Мне нужна защита.

– Значит, защита, – усмехнулась я. – Этим добром у тебя забит весь ящик! Я видела.

Решив, что это очередная уловка, я в ярости вышла из комнаты. Мог бы придумать что-то оригинальное, чем давить на жалость.

Вылетев, как ракета за дверь, я чуть не сбила Глорию с ног.

– Что случилось? – испуганно спросила меня подруга?

– Блондин! Я чуть не попалась на его уловку снова. Представляешь, актёр, тоже мне: изобразил, что у него сильная зубная боль, а между делом, попросил сходить с ним к дантисту. Но мы-то все знаем, что это неправда!

– Конечно, правда! – воскликнула Глория. – Лина рассказывала, как видела, что Блондин кричал от боли. Ел сэндвич, а потом резко закричал, как больной.

– Бедный котёночек! – ласково отозвалась я.

– Сдаёшься? – лукаво улыбнулась Глория.

– Не знаю… – отчаянно призналась я. – Я с ним поругалась после того, как он мне стал заливать, что больше не бабник и, что будет мне теперь вереи. Но теперь, когда ему больно, мне его жаль. Я еле сдержалась, чтобы не пожалеть его.

– Делай так, как тебе хочется. Как подсказывает тебе сердце, – посоветовала мне Глория.

Тут я задумалась и вспомнила все его плохие поступки по отношению ко мне. Ведь меня-то он не пожалел. Думал только о своих интересах. Вот и я его жалеть не буду.

– Да пошёл он со своей зубной болью, – ответила я подруге. – Но с другой стороны… Бедняжка, мне его жаль.

– Похоже, у тебя раздвоение личности! – подытожила Глория, и мы обе засмеялись во весь голос.

***

Мой день начался с уборки в гостиной.

Между делом Лина рассказала мне, что Марта против того, что её мать крутит с садовником, а если она не перестанет встречаться с Рамоном, то та и вовсе уйдёт из дома. Вот, нахалка! Не даёт матери быть счастливой!

Иво проходил мимо, по его лицу я поняла, что зуб у него до сих пор болит, ну или он до сих пор дурит меня.

– Сеньор Иво, – обратилась к нему Лина. – Как Ваш зуб?

– Всё ещё болит, Лина, – простонал Блондин.

– Ну, всё, перестань плакать, как ребёнок! Я схожу с тобой в больницу.

– Правда?! – удивился Иво.

– Да! А то от твоего нытья у меня уже голова болит, и скоро врач понадобится мне.

– Спасибо, – обнял меня Блондин и попытался поцеловать.

– Остуди свой пыл! К врачу я с тобой пойду, но без поцелуев! – резко сказала я и пошла переодеваться.

В комнате я застала Глорию, которая спешила переодеться.

– Давай скорее, – поторопила она меня. – Пора собираться в монастырь, а то опоздаем.

Из-за зуба Блондина, я совсем забыла, что сегодня нас ждёт Падре.

– Ты только не обижайся, но иди одна, – виновато сказала я Глории. Я пообещала Блондину, что провожу его к врачу, у него до сих пор болит зуб.

– Ты что променяла меня на Блондина? – обиделась Глория.

– Ну а что такого? Главное, ты увидишь сестру Толстушку, мать-настоятельницу, ребят, Падре Мануэля.

– Но я хочу пойти с тобой! – надула губы Глория.

– Обещаю, что пойду с тобой в следующий раз.

– Обещаешь? – смягчилась Глория.

– Клянусь! Торжественно!