Холод мокрой одежды на согретом чужой жизненной силой теле чувствовался особенно остро, потому я, встав, принялась раздеваться, периодически косясь на лежащего неподалеку ихтиандра. Его дыхание стало размеренным, ровным, а затем он, перевернувшись на живот, дополз до воды и присоединился к своим собратьям, что сновали неподалеку.

Выжимая одежду, я слушала их песни, длинные и протяжные, и, как мне казалось, очень печальные. Мысль, которая сформировалась еще в первый «контакт» с предводителем этого странного водного народа, наконец заняла одно из главенствующих положений: «Сколько же лет этому ихтиандру, если он знал Коррина и считал его другом? Или он выразился образно, имея в виду то, что он не враг тем, кто… что? Я ведь никогда не видела и не могла видеть защитника веры из прошлого. Я могу ему приходиться идейной наследницей, да и то вилами на воде писано…»

Когда, испытывая глухое раздражение, я натянула мокрую холодную одежду, вода возле берега заволновалась, и на мелководье вынырнул уже хорошо знакомый рыболюд. За ним следом, держась чуть дальше от берега, вынырнули другие подводные обитатели.

– Помог. – Ихтиандр глянул на меня, и я согласно кивнула.

– Спасибо. – Как минимум за то, что не дал медленно утонуть в ледяной воде, стоя на том островке! – Я…

Рыболюд, тихо зашипев, прервал меня. Взявшись пальцами за висящий на шее светящийся камень, он, замерев, дважды «взял» разные ноты, словно бы вспоминая забытую мелодию, а потом, прикрыв глаза, глубоко вздохнул и, развернувшись на брюхе, нырнул в воду.

– А что мне… – начала было я, но тут же замолкла, во все глаза глядя на поверхность озера.

Мой недавний «транспорт», чуть отплыв от берега, подплыл к самой поверхности воды, высунул руку с зажатым в ней камнем и низко, протяжно запел под водой. Через мгновение я услышала звук, который можно сравнить только с невероятно громким ударом сердца.

«Ту-у-м» – разносится под высоким каменным сводом, вода в озере словно бы вскипает, а камень в перепончатой руке вспыхивает, чтобы тут же погаснуть.

Вокруг моего проводника плавают его сородичи, нервно взбивая воду хвостами. Он берет паузу, а затем снова начинает петь настойчивее и громче.

Я вижу, как рисунки на телах рыболюдов вспыхивают серебром, как от поверхности озера отрываются мельчайшие капельки, воспаряя над ним и сияя.

«Ту-у-у-м» – еще один удар каменного сердца, сопровождаемый плавно разгоревшимся светом. «Китовая» песня ихтиандра, кажется, заполняет собой все пространство в воде и над ней, вибрирует где-то глубоко в моем теле, в монолите скалы, в каменной кладке уходящего в земные недра коридора.

«Ту-у-у-м, ту-у-м, ту-у-м…» – снова уснувшее сердце все же поддается и медленно, нехотя, начинает биться, озаряя поверхность светом в такт ударам. Я, забыв о мокрой одежде и о воде, что уже успела натечь по ногам в сапоги, во все глаза смотрю, как медленно вспыхивают артерии-линии в камне, как под моими ногами образуется настоящая путеводная нить, сплетенная из множества мерцающих линий и уходящая в руины за моей спиной. Биение сердца постепенно стихает.

Рыболюд, продолжая свою диковинную песню, медленно подплыл к берегу до той глубины, где вода еще могла скрывать его с головой, и поманил меня рукой к себе.

Обреченно вздохнув, я послушно пошла в ледяную воду.

И зачем, спрашивается, одежду выжимала?

Ихтиандр, глядя из-под воды, протянул мне камень, пульсирующий светом и издающий все тот же размеренный, пусть и куда более тихий, стук. Стоит только моим пальцам сомкнуться поверх чуть теплого камня, как ихтиандр замолкает, а я чувствую странное покалывание, идущее от кончиков пальцев к сердцу.

«Ты здесь». – Голос в моей голове тот же, какой я слышала, коснувшись статуи Светозарной, но куда тише и человечней. В нем все еще чувствуется сила его обладателя, но на этот раз она не разрывает мой разум на куски – лишь вежливо присутствует в нем.

«Исполни слово». – Я, чуть помедлив, перевожу взгляд на своего подводного проводника, но вижу лишь скрывающийся в глубине вод акулий хвост.

Какое слово?

«Данное мною слово». – Снова звучит голос в моей голове, и я, медленно выходя из воды на сушу, вдруг понимаю, что одежда на мне высыхает в мгновение ока. От меня в прямом смысле слова идет пар, хоть я и не ощущаю ничего необычного, кроме все тех же ненавязчивых покалываний во всем теле.

«То есть ты слово дал, а исполнять его мне?» – Я мысленно задаю этот вопрос и тут же осекаюсь, вдруг подумав – а не рано ли я начала проявлять характер? Моего собеседника, кажется, это не смущает.

«Это не будет тебе в тягость. Ато приведет тебя туда, куда нужно. Иди же!» – Меня словно бы мягко подтолкнули в спину, и я, не сомневаясь в правильности своих действий, шагнула в руины, быстро обнаружив там ведущий в толщу скалы туннель. Пульсирующее под ногами сплетение линий из чистой Ато вело именно туда.

В конце концов, разве я что-то теряю?

В туннеле не было света, но он мне и не требовался – каменное сердце освещало все на несколько шагов впереди меня, хотя божественный символ на руке, наоборот, светился все слабее и вскоре стал всего лишь белым узором на коже. Чем тусклее становился знак на руке, тем свободнее я себя чувствовала. Словно бы стряхнув со своих плеч груз обязанностей перед божеством и не ощущая ее тлетворного влияния, я почти бежала вперед, подгоняемая странной боязнью куда-то опоздать. Коридор кончился как-то внезапно, и я, выскочив в небольшую комнату, испуганно замерла, сразу прикипев взглядом к человеку, что сидел на полу. Вернее, к тому, что когда-то было человеком.

Высохшая мумия, привалившаяся к правой стене, пронизанная потоками Ато, которые расходились от нее во все стороны, с ввалившимися, закрытыми тонкой пленкой век глазницами, под которыми, кажется, сохранилось что-то вроде глаз, череп, обтянутый коричневой, местами свисающей лохмотьями кожей. Просвечивающее из-под ветхой серой ткани тело не могло быть телом живого существа, но я готова была поклясться, что видела, как грудная клетка мумии медленно, едва заметно для глаза, приподнялась, а в прорехе ткани, там, где кожа не скрывала оголенных ребер, шевельнулось сморщенное легкое.

«Не бойся. Положи сердце мне в ладонь. У нас не так много времени». – Голос в голове звучал чуть печально, и я, задавив в себе страх и отвращение, медленно подошла, быстро вложила пульсирующий светом камень в сложенные чашей костяные ладони и отскочила в сторону, напряженно наблюдая за мумией и нервно сжав рукоять меча.

Пару мгновений ничего не происходило, но потом от «сердца» по телу пробежали тонкие линии, сплетаясь в нечто, похожее на кровеносную систему. Потоки Ато оплетали пустоты, где полагалось когда-то быть органам, а ныне оставались лишь сморщенные комочки, на которые мне тошно было даже смотреть, укладывались поверх костей пучками мышц, покрывали их сверху призрачной кожей. Обтянутый лохмотьями кожи череп все больше становился похож на лицо – Ато воссоздавала все, даже ресницы на закрытых веках и буйную шевелюру.