Такое же чувство пустоты и одиночества, как в день похорон мамы, я пережил ещё один раз — когда перестал верить в бога, во всякую загробную жизнь. Я понял, что мама не живёт где-то там, на небе, и не смотрит на меня. Она ушла навсегда.

Тогда я потерял её во второй раз, уже окончательно. Мир оказался жестоким, каждый, кого я любил, к кому был привязан, мог в любой момент уйти навсегда. И я чётко запомнил одну свою мысль: как хорошо, что я никого не люблю. Никто не сможет бросить меня, потому что я ни к кому не привязываюсь. Даже отца, ведь у него есть теперь Лидуня, он предал маму. Даже бабушку, ведь она соврала мне об ангелах и маме…

Я выдохнул. Переживания были настолько яркими и сильными, будто всё это случилось вчера. Детство захватило меня, а не просто пронеслось воспоминаниями. Я был там и проживал это заново. Дверца шкафа отошла в сторону со скрипом. На сегодня хватит. Часы показывали три ночи. Но я ещё долго ворочался и не мог уснуть: растревоженные события прошлого крутились и крутились в голове, не желая уходить.

Кое-как я всё же задремал, и тогда перед глазами встала она: мать посреди цветущего ромашкового луга. Она была в том самом лёгком льняном платье и улыбалась точно так же, как на фотографии. Я кинулся навстречу, но ноги тут же увязли в траве, хищные зелёные побеги оплели ступни и крепко держали. А мать ещё раз улыбнулась и пошла прочь. На горизонте наливалась синим огромная тяжёлая туча.

— Стой! Не уходи! — закричал я. — Там смерть.

Мать даже не обернулась. Белая тонкая фигурка ещё быстрее поспешила прочь по полю, стремительно удаляясь.

Поднялся ветер, туча навалилась на полнеба, закрыв собой свет, и ударил гром. Вспышка на миг ослепила, а потом я услышал женский голос. Отчётливо, будто мне говорили в самое ухо.

— Важно, не как она умерла, Андрюша, а из-за чего. Или из-за кого. А умерла она из-за тебя! Представляешь, ты винишь меня, а она умерла из-за тебя. Понимаешь, они почему-то выбрали тебя. Им нужен ты и никто другой. Из-за этого ты нужен мне. Из-за этого мне пришлось убить твою мать. Чтобы подобраться к тебе. Так что ты — причина всех бед.

И голос этот принадлежал Лидуне.

Сказанное каким-то образом причинило мне физическую боль. Что-то в груди резко кольнуло и взорвалось горячей вспышкой, будто сердце хотело разодрать грудную клетку изнутри. Я закричал и подскочил на кровати.

Схватился за сердце. Стучит, но вроде цело. По вискам стекали капли пота. Вот это внутреннее сновидение! Как магическая атака прям.

Сквозь занавески пробивались полосы яркого света. Я взглянул на часы: до будильника оставалось десять минут.

Стоя под колючим душем японской кабинки, я немного отошёл от кошмара. Но фраза так и засела в голове. Ведьма действительно сказала так, но я тогда даже не придал значения. Ещё не верил в сновидения. А вот теперь всплыло. Если подсознание напомнило об этой фразе, значит ли, что она важна? Можно ли ей верить, или ведьма использовала её для манипуляции? В книжке по НЛП, которую дал отец, написано, подсознание запоминает всё, что травмирует, что кажется важным. Оно всё принимает за правду. Так создаются внушения. Ложь цепляется к правде и создаётся цепочка утверждений. Ведьма всё время пыталась мной манипулировать, а тогда ей надо было ещё и воткнуть крюк.

Я выбрался из кабины и взял пушистое полотенце. Отец всё оставил мне, даже этот дурацкий халат с кисточками. Новое внушение, новая ведьма. Действительно, зачем ему барахло от прежней пассии? Разве я точно так же не бросил квартиру с Катькиным ремонтом?

За завтраком в голову пришли другие мысли. А если ведьма говорила правду, то кто такие «они»? Кому я понадобился? Она хотела меня протащить в неорганический мир. Значит, сущностям, что там обитают. Тем, которые обещали ей бессмертие сознания. Тем, с которыми отказались сражаться Фиолетовый и Оранжевый. Значит, им всё известно. Только как заставить их рассказать? Я прямо нутром чуял, что они захотят уйти от темы. Даже про какой-то наш договор намекнули и всё. Таскают меня теперь в Хроники Акаши. Типа сам вспоминай и ищи ответ.

Ладно. Первая задача — это разобраться с некромантами и помочь Коляну. Тут время вообще поджимает. А у меня, можно сказать, его вагон.

Я собрался и вышел навстречу сияющему летнему солнцу. Пусть это будет хорошим знаком от мира. На Алексеевскую я подъехал на полчаса раньше, чем предполагал. Кажется, прибывать на встречу заранее вошло у меня в привычку. Опять бонус от работы в фирме отца. Навигатор построил маршрут к дому, и можно было не спеша идти зелёными двориками. Ромке, наверное, тяжко в этой квартире, воспоминания о матери и всё такое. Даже после ремонта всё равно что-то осталось. Я бы продал её на хрен. Надо предложить. У отца наверняка знакомые риэлторы есть.

Навстречу мне из подъезда выскочил какой-то пузатый бородач, и я не стал набирать вызов по домофону, просто поймал не успевшую захлопнуться дверь и скользнул внутрь. Интересно, получится ли вспомнить дорогу. Какой этаж был? Девятый? Номер квартиры у Ромы не спросил. А зря.

Я поднимался по широким, стёртым временем ступеням. Сталинка, хоть и старая, но основательная. Чувствуется монолитность какая-то, дух времени. Отцовский ЖК хоть и красивый, и построен неплохо, всё равно не сравнится. Времена другие — внешнего лоска и дешевых материалов. Люди тоже стали другие, наподобие. Напоказ пыжатся, но слабые внутри. Вот отец бы давно из неорганов всю правду вытряс, а не играл бы по их правилам. Хотя и он играет по правилам ведьмы, тоже оказался слаб и попался в магическую ловушку.

Я запутался в дверях и решил позвонить Роме. Он долго не брал трубку, а потом в динамике наконец раздался растерянный голос:

— Андрей? Ты здесь уже? Так рано?

Спал он, что ли.

— Ну, хочешь, на улице подожду, пока ты будешь готов меня принять, — пошутил я.

В трубке затихло, потом зашелестело и брякнуло. Рома ответил:

— Да нет, заходи, 85-я квартира.

Н-да, неудобно получилось. Странно как-то.

Этаж всё-таки оказался девятым. Квартира выделялась абсолютно новой дверью с золотистыми цифрами. Капитально Рома к ремонту подошёл.

Звонок обнаружился слева от двери — чёрный прямоугольник с металлической окантовкой. Я коснулся гладкой поверхности, и внутри квартиры заиграла мелодия.

А открыла мне Маша, Снежная королева.

— Привет, заходи. Тапочки надо? — по-хозяйски спросила она.

Я поглядел на Машу, на руки, потом на белый ламинат, уложенный в коридоре, и отрицательно покачал головой:

— Нет, спасибо. Тут так светло стало, другой вид. А Рома где?

— В ванной, выйдет сейчас, — Маша приблизилась и перешла на шёпот: — Вашим про меня не говори. Ромку засмущаете, не оттаял он ещё. Рано. Вот снова в депрессию начал скатываться. Ты ничего не знаешь о причинах?

— Нет, — влёгкую соврал я, опустив взгляд, чтобы развязать шнурки. — Мы и сами заметили, стараемся больше общаться, чтобы поддержать.