Однако вернуться в шатёр командующего капитан не успел. На этот раз звуки далёких выстрелов и свист летящих снарядов услышали все. Некоторые даже успели упасть на землю, стараясь сжаться в маленький комок, недоступный смертельным кусочкам металла. Большинство же солдат, не побывавших под вчерашним обстрелом, не поняли опасности услышанных звуков, продолжали с любопытством смотреть по сторонам, в поисках источника шума. И вновь повторилась вчерашняя тягостная и ужасная картина, выстрелы из невидимых и недоступных орудий убивали германских солдат. Люди гибли, разбегаясь в разные стороны, а облачка разрывов передвигались за ними, словно привязанные. Сегодня, однако, все поняли, что огонь пушкарей корректирует наблюдатель на воздушном шаре. Но чёртов наблюдатель был совершенно недоступен для того, чтобы попытаться его расстрелять. Ни из ружья, ни из пушки достать воздушный шар, при всей кажущейся беззащитности, было невозможно.

Германская армия вновь, как вчера, отступила на пару вёрст к западу, всего за час, после чего огонь невидимых пушек прекратился. Потери оказались не так велики, как накануне, не более трёх тысяч пехотинцев ранеными и убитыми остались на месте бывшей стоянки. Всё же само наступление вновь оказалось сорванным, германская армия оказалась на границе, которую войска пересекли вчерашним утром. До правого берега реки Вислы, по льду которой продолжали невозмутимо ползти на восток подводы и фургоны с припасами германской армии, оставалось не более версты. Надо ли говорить, что совещание командования затянулось надолго и было прервано гонцом с запада, буквально ворвавшимся в шатёр главнокомандующего, генерал-фельдмаршала графа Меттерниха.

– Срочное сообщение, ваше высокопревосходительство! – Гонец упал на одно колено, протягивая командующему запечатанный пакет. – Русы высадились на балтийском побережье!

– Прочти, – кивнул адъютанту командующий, стеснявшийся своей старческой дальнозоркости.

Магаданские очки, в которых граф видел достаточно хорошо, надевать при посторонних генерал-фельдмаршал не стал, считая это уступкой дьяволу.

– Так, – быстро просмотрел адъютант краткий текст донесения, убедившись, что ничего секретного там не содержится. Затем громким голосом зачитал избранные места из доклада: – Вчера русы шестью отрядами, по две-три сотни воинов, высадились на всём побережье Балтийского моря западнее Данцига. Отряды сразу приступили к движению на юг, практически не встречая сопротивления. Общая численность высадившихся русов не превышает полутора тысяч бойцов, при поддержке артиллерии.

– Что будем делать, господа? – Командующий медленно обвёл взглядом всех офицеров, оказавшихся в шатре. – Продолжать наступление или вернуться, чтобы защитить германские владения?

После двухчасового совещания генерал-фельдмаршал приказал продолжить наступление, немного изменив диспозицию. Слишком незначительными были силы врага, высадившегося на побережье Балтики. Разворачивать армию вторжения, превышавшую пятнадцать тысяч солдат и офицеров, ради разгона полутора тысяч варваров генерал-фельдмаршал Меттерних не собирался. Возможно, потому, что понимал сложность разворота неповоротливой германской машины вторжения. Главнокомандующий решил идти до конца, слегка изменив первоначальный план нападения на Западный Магадан. Сейчас основная роль в германском наступлении отводилась пятитысячной конной группировке, успевшей беспрепятственно продвинуться до берегов той же речки, более того, спокойно форсировавшей её по целому, нетронутому льду в десятке вёрст севернее.

Сразу группа гонцов отправилась к командиру конницы, барону Розенштейну, с приказом немедленно выдвигаться на юг и разгромить магаданскую артиллерийскую батарею. Ну, немедленно, это громко сказано, все понимали, что раньше завтрашнего утра конница не приступит к выполнению приказа. Хотя конница двигалась всего в десяти верстах севернее, вдоль побережья Балтики, но собрать командиров отрядов на марше, поставить задачу и приготовиться к атаке дело не быстрое, особенно в зимнее время. Потому Меттерних отправил уже под вечер два полка пехоты на окружение магаданской артиллерии. Лёд выше и ниже по течению безымянной речки уже окреп, переправятся отряды спокойно, возьмут магаданскую артиллерию в клещи. Там и конница подоспеет, прорвёт оборону врага лихой атакой, при поддержке ружейным огнём пехотинцев.

Это совещание смогло восстановить спокойствие среди офицеров армии, вернуло уверенность в победе над магаданцами. Да, есть погибшие и раненые, но какая война без этого? Тем более что после всех потерь имперская армия всё равно оставалась в разы крупнее и мощнее магаданских полков. Надо лишь встретиться с врагом в поле боя, лицом к лицу. Тогда, при равном оружии, победа неизбежно достанется сильнейшему, непобедимой германской армии. С такой уверенностью офицеры вернулись к войскам, передавая душевное спокойствие подчинённым. К вечеру, когда два полка отправились в обход, армия вновь стала единым непобедимым организмом, достойным инструментом великих эрцгерцогов Священной римской империи.

Барон фон Шмелинг не видел ничего этого, он метался в бреду, то покрываясь потом, то изнемогая в ознобе. Денщик всю ночь просидел у постели раненого, меняя сырые тряпицы на лбу Макса. К утру барон забылся в полудрёме, температура спала, денщик смог уснуть, прижавшись спиной к одеялу хозяина.

Разбудила обоих далёкая канонада пушечной стрельбы, пересыпанная частым горохом оружейного огня. Генрих, испугавшись возможного обстрела, выглянул из шатра, но не увидев смертельных разрывов белых облачков на небе, успокоился и вернулся к господину. Пока денщик готовил немудрёный походный завтрак, оба прислушивались к далёким раскатам выстрелов.

– Господин, это не наши ружья стреляют, звук другой, – не выдержал напряжённого молчания Генрих.

– Да, мне тоже так кажется, – рассеянно ответил Макс. – Наши ружья сначала были слышны, а теперь и не стреляют. Боюсь, что…

– Нет, господь не оставит нас, – денщик испуганно перекрестился, поняв, о чём не договорил хозяин. – Не допустит Христос, чтобы честные католики…

Далёкая канонада тем временем стихла, а за рекой вновь стал подниматься белый воздушный шар, издеваясь над германской армией. Генералы ещё посылали разведку, чтобы узнать о результатах сражения, а рядовые солдаты стали расходиться с места бивуака, не сомневаясь в предстоящем обстреле. То, что магаданцы отбили атаку конницы, поняли все, включая командующего графа Меттерниха. Настроение армии вторжения, такое бодрое с утра, к вечеру стало стремительно падать. Появились первые дезертиры, в сумерках спешившие убраться обратно за Вислу, пока их было немного, не больше сотни, как докладывали капралы. Но сам факт дезертирства говорил опытным командирам о многом. Да и вернувшиеся разведчики не добавили оптимизма.

С собой разведчики привели двух пехотных офицеров, чудом уцелевших после атаки на магаданскую артиллерийскую батарею. Обоих срочно доставили в шатёр командующего, дали выпить по стакану горячего глинтвейна. Немного отогревшись и придя в себя, офицеры сообщили подробности сражения с магаданцами. Перед собравшимися в шатре генералами и офицерами открылась невесёлая картина разгрома германской конницы и двух полков пехоты. Гюнтер фон Белоф, старший из выживших офицеров, рассказал следующее: