Звонарь обошел всю огромную аномалию по периметру, но Рыбаря нигде не нашел, хотя следы кострищ на берегу «зыби» отыскались, да только мало ли кто здесь ходил.

«Ночь переночевал, а позавчера утром ушел. Вы с ним чуть-чуть разминулись. А сейчас либо в «зыби» рыбарить отправился, либо в «разломе», — так сказала Поля-Полюшка утром, когда Лешка прощался с ней. Правда, существовал еще и третий вариант — Рыбаря затянуло в «зыбь», бывает ведь, спиннингисты заходят в реку по пояс, чтобы подальше забросить блесну, вот Рыбарь и зашел. Только «зыбь» — это вам не река. «Зыбь» — это «зыбь», из нее не выплывают. Но Рыбарь был слишком опытным сталкером, чтобы сгинуть в аномалии, так что оставалось идти к «разлому». Кстати, по дороге неплохо бы завернуть к Отшельнику, у которого, по словам той же Полины, уже давненько гостевал Ведьмак. Может быть, к Отшельнику следовало завернуть с самого начала, но Лешке вдруг невыносимо захотелось хоть ненадолго оказаться среди праздных людей, на территории перемирия, гам, где чисто и светло, вот он и отправился в «Barba Negra». В общем-то правильно сделал, что зашел. Легче стало.

Звонарь не знал, сколько у него осталось времени, долго ли продержатся сталкеры в этой чертовой аномалии, но решил, что заморачиваться этим все равно бесполезно, быстрее дело все равно не сделается. Зона не терпит торопливых, но она не терпит и медлительных. Единственный способ сделать что-то в Зоне — это поймать ее ритм, быть с ней в резонансе, и только тогда у тебя появляется шанс на успех.

Отшельник жил в старом речном буксире, построенном, наверное, еще в начале прошлого века. По бокам покрытого ржавчиной клепаного стального корпуса выступали мощные, прикрытые фигурными кожухами гребные колеса с плицами из тикового дерева, и сколько лет прошло, а дереву этому ничего не сделалось. Над машинным отделением торчала высоченная, проржавевшая до состояния сита труба, укрепленная проволочными растяжками — чтобы не упала. Внутри сохранились монументальные остатки двухцилиндровой паровой машины с впечатляющих размеров цилиндрами, шатунами и кривошипами. Древний буксир на вид был еще довольно крепок. В те времена, когда он вышел в свое первое плавание, все делалось на совесть — никакой пластмассы, только железо, медь, бронза и дерево, так что сокрушить старика не смогла даже Зона. Умели же когда-то строить! Свое жилище Отшельник любил и холил, надпись «Сарматъ» выложенную латунными буквами на уцелевшем кожухе гребного колеса, регулярно драил, как и корабельную рынду. Даже флаг поднимал на единственной куцей мачте. Правда, что это был за флаг, ведал только сам хозяин, а спрашивать побаивались — в состоянии огорчения Отшельник бывал особенно буен. Над буксиром Отшельника нависали гигантские стальные клювы растопырившихся на насыпи портальных кранов — раньше здесь были причалы грузовой пристани. Проходя по насыпи, по верху которой тянулись рельсовые пути с широченной колеей, Звонарь услышал частую беспорядочную стрельбу и понял — жилище Отшельника штурмуют, и штурмуют всерьез.

Лешка пустился рысью к ближайшему крану и вскарабкался по железной лесенке на рабочую площадку. Пригибаясь, чтобы его не заметили снизу, он добрался до края решетчатой платформы, стащил с плеча «винторез», положил рядом с собой запасную обойму и приготовился. Обстановку он оценил практически сразу. Штук пятнадцать-двадцать маленьких фигурок далеко внизу, перебегая и прячась за кучами металлического хлама, брали жилище Отшельника в полукольцо. Сначала Лешка решил, что это всего-навсего недобитые бандюки, решившие сдуру грабануть Отшельника. Слухи о редких артефактах, хранившихся в трюме древнего буксира, давно не давали покоя остаткам бандитских группировок Затона. Хотя Отшельник, выступающий время от времени третейским судьей в спорах между сталкерскими группировками, и обладал экстерриториальностью, но какие бы правила и законы в человеческом обществе ни существовали — всегда найдутся отщепенцы или идиоты, готовые их нарушить.

Если это были только бандюки, то беспокоиться действительно не о чем. С уголовной публикой Отшельник справлялся, как говорится, «на раз», для таких случаев у него на обложенной мешками с песком палубе буксира имелось настоящее пулеметное гнездо. Станковый пулемет тоже имелся, и стрелять из него Отшельник умел. Причем отлично управлялся без второго номера.

К удивлению сталкера, кроме бандюков, в нападении на Отшельника участвовали люди в синих бронекостюмах наемников и чего уж совсем не могло быть — «монолитовцы»! Фанатики вопреки своему обычаю переть напролом и стрелять во все, что дышит и шевелится, осмотрительно держались в последних рядах атакующих.

Лешка поудобнее устроился в позиции «лежа с упора» и стал искать подходящую цель. Раньше времени обнаруживать себя не стоило, так что вступить в бой следовало вовремя и с максимальной эффективностью.

Буксир пока держался. Клепаные бока покрылись мелкой блестящей оспой от автоматных очередей, но потом, когда из-за ржавого корпуса какого-то катера загрохотал тяжелый станковый ДШК и корпус застонал под ударами 12,7-миллиметровых пуль, Звонарь понял — пора.

Пулеметная позиция с Лешкиного насеста просматривалась просто замечательно. Сталкер навел слабо светящееся перекрестие на голову первого номера пулеметного расчета и плавно потянул спусковой крючок. «Винторез» негромко кашлянул, и наемник, а это был именно наемник, дернулся, затих и стал медленно сползать в неглубокую яму, продолжая нажимать гашетку. Пулеметный ствол повело вверх и вбок, длинная очередь прошла вкось по борту буксира, срезала угол трухлявой деревянной надстройки и прошлась по основанию ржавой дымовой трубы, кроша ее, словно ножку изъеденного червями гриба. Второй номер на секунду замешкался, поднял голову, обозначив расчерченное темными полосами лицо, в которое сталкер сразу же всадил вторую пулю, и улегся рядом с первым. Лешка вытер вспотевший лоб и шустро переполз на другую сторону площадки, потому что, оторвавшись от прицела, боковым зрением засек блеск оптики снайперской винтовки. И почти сразу же сбоку, но уже не в цель, ударила тяжелая пуля СВДм-2. Это было уже серьезно. Лешка, волоча за собой «винторез», пополз под защиту мощной крановой фермы, туда, где вражеский снайпер не мог его достать. Потом, оставив чехол с гитарой и бесполезный в этом бою дробовик у подножия проржавевшей до состояния кружева лесенки, забросил «винторез» за плечо и полез вверх, туда, где находилась кабина крановщика. Лезть пришлось высоко. Вбросив отяжелевшее тело на узкую, огороженную перилами площадку, сталкер втиснулся на сиденье крановщика и выставил ствол в оконный проем. Пульс частил, и, прежде чем стрелять следовало успокоиться. Звонарь посмотрел вниз.

Буксир сражался до последнего, дрался яростно, так, как дралось давно не существующее племя кочевников-сарматов, имя которого он носил. Огрызался автоматными плевками из круглых иллюминаторов машинного отделения, бил длинными пулеметными очередями с капитанского мостика, обложенного предусмотрительным Отшельником мешками с песком, харкал осколочными гранатами из-за избитого пулями фальшборта. Но врагов было много, и большинство из них было профессионалами. Примерно в четырехстах метрах от борта обреченного буксира поднялся наемник и уложил на плечо куцую трубу крупнокалиберного противотанкового гранатомета «Клюква».