Первым эсеры убили тамбовского вице-губернатора Николая Евгеньевича Богдановича. Потом Спиридонова застрелила Луженовского. И наконец, эсеры достали самого губернатора — Владимира Федоровича фон дер Лауница, который за проявленную им жестокость уже получил повышение и был переведен в столицу.

— Я взялась за выполнение приговора, — объясняла судьям Спиридонова, — потому что сердце рвалось от боли, стыдно и тяжко было жить, слыша, что происходит в деревнях после Луженовского, который был воплощением зла, произвола, насилия. А когда мне пришлось встретиться с мужиками, сошедшими с ума от истязаний, когда я увидела безумную старуху-мать, у которой пятнадцатилетняя красавица-дочь бросилась в прорубь после казацких ласк, то никакая перспектива страшнейших мучений не могли бы остановить меня от выполнения задуманного.

Спиридонову приговорили к смертной казни через повешение, но заменили бессрочной каторгой. У нее открылось кровохарканье, как тогда говорили, врачи составили заключение, что она нуждается в лечении, но ее все равно отправили на Нерчинскую каторгу. Когда Спиридонову везли на каторгу, ее встречали толпы. На одной станции монашка поднесла ей букет с запиской: «Страдалице-пташке от монашек».

«Заброшенная в глубь Забайкалья, отданная на полный произвол обиженной богом и людьми военщины, Нерчинская каторга, кажется, самая древняя из русских каторг, — вспоминала Спиридонова. — Каждое бревно в тюремной постройке, облипшее заразой, грязью, клоповником и брызгами крови от розог, свидетельствовало о безмерном страдании человека. Иссеченный розгами, приходя к фельдшеру с просьбой полечить страшно загноившуюся от врезавшихся колючек спину, получал в ответ: “Не для того пороли”. Политические заключенные от отчаяния принимали яд или разбивали себе голову о стену».

Она провела на каторге одиннадцать лет. Ее освободила Февральская революция. И тут у нее неожиданно открылись ораторские и организаторские способности. Когда она выступала, в ее словах звучали истерические нотки. Но в революцию такой накал страстей казался естественным. В 1917 году Спиридонову даже называли самой популярной и влиятельной женщиной в России.

А в селе Березовка, где похоронили убитого ею Луженовского, толпа раскопала могилу и вытащила гроб. Как свидетельствовали очевидцы, толпа сожгла гроб, «глумясь над трупом, избивая его палками и стараясь снять с него форменный мундир».

После Октября партия социалистов-революционеров раскололась. Правые эсеры выступили против захвата власти большевиками. Левые эсеры поддержали Ленина, вошли в правительство, заняли важные посты в армии и в ВЧК. Именно Спиридонова стала вождем левых эсеров, которых поддерживало крестьянство. У них были крепкие позиции на местах. Но это сотрудничество постепенно сходило на нет, потому что эсеры все больше расходились с большевиками. Большевики не хотели раздавать землю крестьянам и заводили в деревне комитеты бедноты, которые просто грабили зажиточных крестьян.

Окончательный раскол произошел из-за сепаратного мира с Германией. Брестский договор, с одной стороны, спас правительство большевиков, с другой — настроил против них пол-России. Левые эсеры провели съезд и потребовали расторжения Брестского договора, считая, что он душит мировую революцию.

4 июля 1918 года в Большом театре открылся V съезд Советов. Председательствовал Яков Свердлов. Настроения в зале были антибольшевистские. Они усилились, когда представитель Украины сказал, что украинцы уже восстали против германских оккупационных войск, и призвал революционную Россию прийти им на помощь.

«Неистовое негодование, возмущение, — писал присутствовавший на съезде сотрудник французской военной миссии в России Жак Садуль, — особенно заметно на скамьях левых эсеров. Крики “Долой Брест!”, “Долой Мирбаха!”, “Долой германских прислужников!” раздаются со всех сторон. Дипломатической ложе грозят кулаками. В течение дня Троцкий произносит две речи. Он устал и нервничает. Его голос перекрывают выкрики левых эсеров, которые обзывают его Керенским и лакеем Мирбаха…».

Троцкий лучше других знал, что военный конфликт с германской армией смертельно опасен для советской власти. Троцкий потребовал расстреливать всех, кто ведет враждебные действия на демаркационной линии с немцами: раз подписали мир, не надо их провоцировать. Эсеры, требовавшие войны с немцами, приняли слова Троцкого на свой счет. С револьвером на боку член ЦК партии эсеров Борис Камков, заместитель председателя ВЦИК, обрушился с бранью на немецкого посла графа Вильгельма Мирбаха и назвал большевиков «лакеями германского империализма».

Эсеры издали брошюру «Социалист-революционер», в которой писали, что большевики служат Германии, что они «жалкие марионетки в руках графа Мирбаха, покорно выполняющие волю этого всемогущего режиссера всероссийской трагикомедии».

Борис Камков пригрозил большевикам:

— Ваши продотряды и ваши комбеды мы выбросим из деревни за шиворот.

Эсеры действовали привычными методами. Руководителю московских эсеров, члену ЦК партии Анастасии Алексеевне Биценко поручили организовать громкий теракт. Крестьянская дочь, она сумела окончить гимназию. Как и Мария Спиридонова, вступила в боевую организацию эсеров. Вышла замуж, но оставила мужа во имя революции.

Во время первой русской революции в Саратов для усмирения крестьян командировали генерал-адъютанта Виктора Викторовича Сахарова. Он остановился в доме губернатора, которым был тогда Петр Аркадьевич Столыпин. Биценко пришла туда и попросила аудиенции. Она смело протянула Сахарову вынесенный ему эсерами смертный приговор, дала время прочитать и всадила в него четыре пули.

Анастасию Биценко приговорили к смертной казни, которую заменили вечной каторгой. Наказание она отбывала в одной тюрьме со Спиридоновой. После революции ее включили в состав делегации, которая в Брест-Литовске вела переговоры с немцами о мире.

6 июля 1918 года Анастасия Биценко передала сотрудникам ВЧК эсерам Якову Блюмкину и Николаю Андрееву бомбы. Имя их изготовителя держалось в особом секрете. Это был Яков Моисеевич Фишман, будущий начальник военно-химического управления Красной Армии. В царское время он бежал с каторги, уехал за границу и получил степень магистра химии в Неаполитанском университете. Блюмкин и Андреев с Биценко встретились утром в гостинице «Националь».

Кто именно поручил Блюмкину убить Мирбаха? Одни говорят — Биценко, другие — Прошьян. Один из лидеров левых эсеров Проша Перчевич Прошьян занимал в первом советском правительстве пост наркома почт и телеграфа. После мятежа его судили и отправили в ссылку, по дороге он заболел и умер в декабре 1918 года.

В два часа дня Блюмкин и Андреев на машине прибыли в германское посольство в дом № 5 по Денежному переулку. Они предъявили мандат с подписью Дзержинского и печатью ВЧК и потребовали встречи с послом Мирбахом. Граф Вильгельм Мирбах возглавил в Москве германо-австрийскую миссию, когда еще только начались мирные переговоры.

Когда Мирбах приходил в наркомат по иностранным делам, то всякий раз морщился при виде висевшего на стене портрета немецкого коммуниста Карла Либкнехта. Сотрудники немецкой миссии были лишены права свободного передвижения по городу. Гостиницу, где разместили немцев, охраняли мрачные и неподкупные латышские стрелки.