Граф Мирбах постоянно жаловался на притеснения, но в Москве оставались равнодушными к страданиям немецких и австрийских дипломатов, потому что такие же ограничения были введены в Брест-Литовске для советской делегации. Мирбах даже пытался чисто по-человечески объяснить, что сотрудники его миссии «люди молодые» и нуждаются в моционе… Одного молодого немца, который все-таки выбрался в город, изрядно поколотили. Мирбах жаловаться не стал.

После заключения мира и установления дипломатических отношений граф Мирбах был назначен послом. Мирбаху несколько раз угрожали, и появление в посольстве сотрудников ВЧК он воспринял как запоздалую реакцию советских властей. Посол принял чекистов в малой гостиной.

Блюмкин был очень молодым человеком. К левым эсерам он присоединился в семнадцать лет, после Февральской революции. Через год, в июне восемнадцатого года, его утвердили начальником отделения ВЧК по противодействию германскому шпионажу. Но меньше чем через месяц — после Брестского мира — отделение ликвидировали: какая борьба с германским шпионажем, когда у нас с немцами мир?

«Я беседовал с послом, смотрел ему в глаза, — рассказывал потом Блюмкин, — и говорил себе: я должен убить этого человека. В моем портфеле среди бумаг лежал браунинг. “Получите, — сказал я, — вот бумаги”, — и выстрелил в упор. Раненый Мирбах побежал через большую гостиную, его секретарь рухнул за кресло. В большой гостиной Мирбах упал, и тогда я бросил гранату на мраморный пол».

Ленин позвонил Дзержинскому и сообщил об убийстве германского посла: в ВЧК ничего не знали. После подавления эсеровского мятежа было проведено следствие, в связи с чем Феликс Эдмундович временно сложил с себя полномочия председателя ВЧК, которые решением правительства вернут ему в августе. По указанию Ленина допросили и самого Дзержинского. Он тоже был под подозрением, поскольку в мятеже участвовали его подчиненные. И кроме того, как он умудрился проморгать, что на его глазах зреет заговор?

«Приблизительно в середине июня, — рассказал Дзержинский на допросе, — мною были получены сведения, исходящие из германского посольства, подтверждающие слухи о готовящемся покушении на жизнь членов германского посольства и о заговоре против советской власти.

Это дело мною было передано для расследования товарищам Петерсу и Лацису. Предпринятые комиссией обыски ничего не обнаружили. В конце июня мне был передан новый материал о готовящихся заговорах… Я пришел к убеждению, что кто-то шантажирует нас и германское посольство».

Дзержинский немедленно поехал в посольство. Немцы встретили его упреками:

— Что вы теперь скажете, господин Дзержинский?

Подпись Дзержинского на мандате, который Блюмкин предъявил в посольстве, оказалась поддельной, а печать подлинной. Ее приложил к мандату заместитель председателя ВЧК левый эсер Вячеслав Александрович Александро́вич (настоящая фамилия — Дмитриевский, партийный псевдоним Пьер Оранж). Он шесть лет провел на каторге, бежал, кочегаром на судне из Мурманска пришел в Норвегию, где познакомился с Александрой Коллонтай. С фальшивым паспортом летом 1916 года вернулся в Россию. В 1917 году Александрович был избран в исполком Петроградского совета от левых эсеров.

«Александро́вич, — объяснил Дзержинский, — был введен в комиссию в декабре месяце прошлого года по категорическому требованию эсеров. У него хранилась большая печать, которая была приложена к подложному удостоверению от моего якобы имени, при помощи которого Блюмкин и Андреев совершили убийство».

В ВЧК Вячеслав Александрович заведовал отделом «по борьбе с преступлениями по должности». Это была ключевая должность с большими полномочиями, включая право на арест. Ему было поручено:

«Принять самые решительные меры для очищения рядов Советской власти от провокаторов, взяточников, авантюристов, всевозможных бездарностей, лиц с темным прошлым, с злоупотреблением властью, превышением власти и бездействием власти…».

Из посольства импульсивный Дзержинский поехал в кавалерийский отряд ВЧК в Большом Трехсвятительском переулке. Отрядом командовал эсер Дмитрий Иванович Попов. Ему было двадцать шесть лет. Матрос Балтийского флота, он после революции сформировал отряд Красной гвардии в Финляндии. В марте 1918 года принял под командование левоэсеровский матросский отряд ВЧК в Москве.

— Мы не против советской власти, но такой, как теперь, не хотим, — объяснял Попов свою позицию. — Теперешняя власть — соглашательская шайка во главе с Троцким и Лениным, которые довели народ до гибели и почти ежедневно производят аресты и расстрелы рабочих. Если теперешняя власть не способна, то мы сделаем так, что можно будет выступить против германца.

После подавления мятежа Дмитрий Попов бежал на Украину, присоединился к Нестору Махно. Осенью 1920 года Махно поручил ему вести переговоры с большевиками о совместных действиях против Врангеля. Чекисты арестовали бывшего товарища и в ноябре 1921 года расстреляли…

В Трехсвятительском переулке находились и члены ЦК партии эсеров.

«Я с тремя товарищами поехал в отряд, чтобы узнать правду и арестовать Блюмкина, — рассказывал председатель ВЧК. — В комнате штаба было около десяти — двенадцати матросов. Попов в комнату явился только после того, как мы были обезоружены, стал бросать обвинения, что наши декреты пишутся по приказу “его сиятельства графа Мирбаха”…».

Дзержинский требовал выдать Блюмкина, угрожал:

— За голову Мирбаха ответит своей головой весь ваш ЦК.

Левые эсеры не только отказались выдать Блюмкина и Андреева, но и арестовали самого Феликса Эдмундовича. Оставшись без председателя, подчиненные Дзержинского не знали, что делать. В критической ситуации, когда речь шла о судьбе большевиков, чекисты растерялись. Ликвидацию мятежа взял на себя нарком по военным и морским делам Троцкий. Под предлогом проведения совещания из Большого театра вывели всех делегатов съезда Советов, кроме левых эсеров.

«К восьми часам вечера, — писал Жак Садуль, — в зале, не считая нескольких журналистов, остаются только делегаты левых эсеров и их сторонники. Театр окружен красноармейцами. Выходы охраняются…».

Большевики проявили хладнокровие, замечательную быстроту в принятии решений, задержав в этом зале почти всех делегатов и большинство лидеров эсеров, в том числе и Спиридонову. Они завладели драгоценными заложниками и оставили эсеров без их самых самоотверженных агитаторов. Делегаты чувствуют, что они в руках безжалостного противника. В пустом на три четверти зале, который кажется темным при ярком свете люстр, левые эсеры принимают решение организовать митинг. Председательствует Спиридонова.

«Стоя, все, как один, низкими голосами они поют похоронный марш, затем “Интернационал”, потом другие революционные песни, пронзительно грустные. Вскоре, однако, эти молодые, готовые бороться, пылкие люди берут себя в руки. Их охватывает чуть нервное веселье. Ораторы произносят проникновенные или юмористические речи…».

Левые эсеры захватили телеграф и телефонную станцию, напечатали свои листовки. Военные, присоединившиеся к левым эсерам, предлагали взять Кремль штурмом, пока у восставших перевес в силах. Но руководители эсеров действовали нерешительно, потому что боялись, что схватка с большевиками пойдет на пользу мировой буржуазии. Левые эсеры исходили из того, что без поддержки мировой революции в России социализм не построить. Мария Спиридонова, объясняя, что Брестский мир задержал германскую революцию на полгода, писала Ленину: