Аналогичная неопределенность наблюдалась с другим важным атрибутом — присягой. 10 марта в штаб флота из морского министерства пришёл текст новой присяги с приказанием присягнуть по ней в ближайшее время.[897] 1 2 марта экипажи линкоров “Севастополь” и “Гангут” присягнули. Текст присяги звучал следующим образом: “Клянусь честью офицера (матроса) и гражданина и обещаюсь перед Богом и своей совестью быть верным и неизменно преданным Российскому государству, как своему отечеству. Клянусь служить ему до последней капли крови, всемерно способствуя славе и процветанию русского государства. Обязуюсь повиноваться Временному Правительству, ныне возглавляющему Российской государство, впредь до установления воли народа при посредстве Учредительного собрания. Возлагаемый на меня долг службы буду выполнять с полным напряжением сил, имея в помыслах исключительно пользу государства и не щадя жизни ради блага отечества.

Клянусь повиноваться всем поставленным надо мной начальникам, чиня им послушание во всех случаях, когда этого требует мой долг офицера (матроса) и не нарушать своей клятвы из-за корысти, родства, дружбы и вражды. В заключение данной мною клятвы, осеняю себя крестным знамением и нижеподписуюсь”[898]. Но затем пришло распоряжение отменить присягу, так как её текст будет дорабатываться (что, однако, не помешало опубликовать его в центральных газетах).[899] В дальнейшем текст новой присяги гак и не был прислан.

Важной причиной несоблюдения экипажами правил несения службы стала доступность отпуска в Гельсингфорс. После падения царского режима крупные митинги, проводившиеся в городе, давали возможность экипажам линейных кораблей бригады сходить на берег дополнительно.

Доступным берег сделало и функционирование выборных организаций всех уровней. Первыми, как уже отмечалось выше, являлись судовые комитеты. Численность в них занятых непрерывно росла. Изначально это был один человек от роты и один представитель от офицерской кают-компании, а всего 10 чел.[900] С середины марта, когда от роты стало выдвигаться уже по 2 чел., количество членов комитета возросло до 19 чел. На флагманских кораблях соединений, где от штаба также входил один представитель, депутатов вовсе становилось 20.[901] Наконец, после выборов 18 апреля, когда от некоторых рот (особенно многочисленных) выдвигалось по три представителя, количество членов в судовых комитетах возросло до 25 чел.[902] Тогда же впервые проводились и выборы в бригадный комитет дредноутов. О его численности мы можем судить лишь по количеству депутатов от “Севастополя”, поскольку лишь в этом случае состав представителей удалось установить полностью. На “Севастополе” 17 апреля было избрано в бригадный комитет 5 чел.: председатель комитета инженер-механик мичман В.Н. Соколов, музыкальный унтер-офицер I статьи А.С. Штарев, писарь А. Баров, унтер-офицер Г. Мягков и кандидат в члены с правом совещательного голоса машинный унтер-офицер С. Новосельский.[903]

Объемное фото матроса с линкора “Полтава” Станиловского

В конце мая из-за болезни А. Барова заменил гальванер П. Перепелкин.[904] Весьма вероятно, что и от остальных кораблей было не меньше делегатов. От “Петропавловска” туда входил переведенный из Береговой роты Минной обороны машинный унтер-офицер I статьи Я.Я. Карклин (Карклэ) и матрос I статьи И. Бульба, от “Гангута” — матросы I статьи В.В. Кириллов и И.С. Хомутов. И только от “Полтавы” установлен лишь один делегат — минный унтер-офицер С. Костин.[905] Таким образом, видно, что часть членов судовых комитетов была занята, принимая участие и в работе объединенного комитета 1-й бригады линейных кораблей.

4 марта возник Совет депутатов Армии, Флота и Рабочих Свеаборгского порта (с 21 апреля — Гельсингфорсский совет депутатов армии, Флота и Рабочих). В общей сложности, весной 1917 г. в него было избрано, по подсчётам Е.Ю. Дубровской[906], 504 моряка. Судя по данным выборов от 18 апреля, где выдвигались и делегаты в Совет, а также по заметкам в газетах, представительство от 1-й бригады линейных кораблей там составляло 16 депутатов: по 4 от каждого корабля.[907] Все они являлись членами судовых комитетов. От “Петропавловска” в Гельсингфорсский Совет входили фельдфебель I статьи А.П. Скуев, гальванер Е.С. Блохин, матросы I статьи Ф. Немберг и А. Павликов.[908] “Севастополь” представляли В.Н. Соколов, А.С. Штарев, А. Баров и кочегар I статьи П. Антонов.[909] Делегатами “Полтавы” являлись машинист I статьи А.Ф. Сакман, матросы I статьи JL Угрюмов и С.Е. Симфалов и кочегар И.Я. Сак.[910] Состав депутации от “Гангута” нами установлен лишь наполовину: матросы I статьи И.С. Хомутов и Ф.З. Булаев.[911] К этим делегатам необходимо добавить и машиниста “Петропавловска” Д.И. Ахапкина, командированного в Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов для информирования о его решениях. По одному представителю от дредноута входили в Исполнительный Комитет: Д.И. Ахапкин, А. Баров, А.Ф. Сакман, и И.С. Хомутов.[912] После отъезда в Петроград Ахапкина на заседаниях Комитета его заменял Е.С. Блохин.[913] Помимо членства в ИК Совета депутаты от дредноутов занимали и другие важные должности. А.Ф. Сакман являлся секретарем Редакционной секции[914], JI. Угрюмов — одним из создателей секции Охраны народной свободы и заведующим ее секретным отделом.[915]

Со второй половины марта всё настойчивее раздавались призывы к взаимодействию комитетов различных кораблей. Первые попытки предпринимались ещё на первых заседаниях Соединенного комитета 2-й бригады линейных кораблей 14–18 марта 1917 г.[916] Тем не менее, реальные шаги были сделаны после резолюции, принятой 4 апреля на совместном заседании команд линейного корабля “Цесаревич” и крейсера “Адмирал Макаров”.[917] Уже при разработке проекта организации ЦКБФ деятельное участие принял унтер-офицер “Севастополя” А.С. Штарев.[918] 26 апреля его утвердила Матросская секция Гельсингфорсского совета, а 30-го он начал свою работу.

Избирались туда делегаты из расчета один от тысячи человек.[919] Следовательно, от 1-й бригады линкоров там могли быть представлены 5 делегатов. Ими стали: от “Севастополя” — машинисты I статьи А. Агапов и Э.А. Берг, от “Петропавловска” — унтер-офицер I статьи В.Н. Кисляков и матрос I статьи Н.А. Разин, от “Гангута” — матрос I статьи В.В. Кириллов.[920] Характерно, что линкор “Полтава” в ЦКБФ I созыва своего делегата не избрал. Однако представлял бригаду и шестой делегат. Им был уже упоминавшийся А.С. Штарев, вошедший 2 мая в Исполнительное бюро Центробалта.[921] Если учесть, что всего в этом учреждении было 33 делегата[922], то влияние депутатов с дредноутов было велико. Интересно, что из 6 представителей 1-й бригады половина (А.С. Штарев, Н.А. Разин, В.В. Кириллов) являлась большевиками[923], двое (А. Агапов и В.Н. Кисляков) — беспартийными и один — анархистом (Э.А. Берг). Эти данные только подтверждают тезис предыдущих исследователей о преобладании большевиков в ЦКБФ почти с момента его появления. Впоследствии такой состав Центробалта предопределит его позицию по многим вопросам и выявит одну из причин конфронтации с командованием флотом.

С 25 мая открылись заседания 1-го съезда представителей Балтийского флота. Там также были делегаты от линейных кораблей 1-й бригады. От каждого дредноута присутствовало по 2 чел. Полностью нам удалось установить представителей от двух кораблей: “Петропавловска” и “Севастополя”. Третьим секретарем в президиуме стал матрос I статьи с “Севастополя” А. Кабин, членом мандатной комиссии — упоминавшийся С. Новосельский. Активно участвовали в работе и делегаты от “Петропавловска”: А.П. Скуев и В. Сякин.[924] От “Гангута” присутствовал матрос I статьи Ф.В. Олич.[925]