По залу прокатился легкий гул.

– Как уже отметили товарищи Мехлис и Владимирский – это ни к чему хорошему не ведет. Уже сейчас подобные перегибы привели к тому, что многие ответственные товарищи, находящиеся на начальствующих постах, стали гоняться за личными привилегиями и выгодами. Они позорят облик настоящего коммуниста, стремясь получить максимальное удовлетворение стремительно растущих потребностей, не давая взамен практически ничего. Жадность, глупость и корысть. Фактически они стали дореволюционными аристократами, барами, жившими за счет честных тружеников и находившимися от них безумно далеко, считая даже и не своим народом, а просто какими-то рабами. И народ это видит. Слишком хорошо, чтобы мы закрывали глаза на эти негативные тенденции.

Сталин снова сделал небольшую паузу, наблюдая за людьми. Вглядываясь в лицо каждого. Где-то он видел гнев, где-то страх, где-то серьезный взгляд и нахмуренный лоб. Люди реагировали так, как и планировалось.

– Мы поспешили, товарищи. Очень сильно поспешили. Романтика революционной поры вскружила нам голову и заставила думать, что коммунизм уже на пороге. Что нам осталось сделать всего несколько последних шагов и пересечь так желаемую нами черту между реакционным прошлым и светлым будущим. Но нет. Это была всего лишь иллюзия. Мираж. Проверка, которую сделали в наркоматах внутренних дел и государственного контроля, показала то, насколько далеко на самом деле мы находимся от даже самой ранней формы социализма… а ведь на словах мы уже стремимся дальше, невзирая на реальное положение дел. На практику. На бытие. Товарищ Мехлис специально начал с того, что показательно раскритиковал многих присутствующих в зале. А ведь вы – лучшие представители партии, избранные товарищами. Представьте, что творится в сердцах и умах иных. Но у нас нет других людей. Просто нет. И взять их неоткуда. Поэтому мы должны думать над тем, как это исправить. Как выстроить свою работу с учетом этих, весьма негативных тенденций. Как жить дальше, чтобы нам всем не было стыдно смотреть людям в глаза.

Тишина. Зал ждал конкретных предложений. Сталин выдержал секунд двадцать, после чего продолжил:

– Маркс, а вслед за ним и Ленин нас учили, что коммунизм есть итоговая формация развития человеческого общества. Но мы с вами не сможем его достигнуть без такого уровня производительных сил, который сможет удовлетворять все потребности всего населения. «Каждому по потребностям, от каждого по способностям». Но такой уровень промышленного и научно-технического развития нам пока не доступен. Сейчас он безмерно далекий мираж, укрытый за толстой стеной из лет где-то в далеком будущем. Когда-нибудь мы сможем подойти достаточно близко, чтобы этот образ приобрел ясные очертания, но в настоящий момент мы видим на заводах чрезмерный брак, ставящий производственные мощности СССР на ступень ниже капиталистических в плане эффективности труда. А это недопустимо! Причин тому много, и не все они лицеприятны. Буквально несколько лет назад в Советском Союзе имел место сильный голод. Мы просто не смогли своевременно решить проблему производства необходимого количества продуктов питания. И это очень показательно. А потому от лица Политбюро я хочу внести ряд предложений… – сказал Сталин и продолжил свой долгий и тяжелый доклад.

Съезд стал важным, можно сказать фундаментальным моментом жизни во всем предвоенном СССР, потянув за собой целый перечень событий, вызвавших колоссальный общественный резонанс как в самом СССР, так и во всем остальном мире. Фактически эти изменения были представлены целым пакетом правок в весьма значительном перечне документов – от Конституции СССР и Устава ВКП(б) до различных регламентных документов. Но на деле при сохранении формальной обертки внешнего курса, вносились многочисленные, незначительные изменения, которые в совокупности очень сильно меняли внутреннюю политику Советского Союза.

По большому счету все сводилось к трем китам.

Во-первых, это плавное превращение «теплых мест» партийной номенклатуры в так называемые собачьи места, как поговаривают на флоте про должность первого помощника. Прежде всего за счет сокращения льгот и повышения личной ответственности за выполняемую работу. Да и вообще – личная, персональная ответственность прошла лейтмотивом через весь блок дополнений и изменений от рядовых колхозников до наркомов.

Во-вторых, фактически был закреплен курс на аккуратную чистку партии от зарвавшихся элементов и случайных людей. То есть возвращался ленинский курс на создание небольшой, но хорошо сплоченной партии. Иными словами, курс на противодействие «Большому Террору», начатый Сталиным и Берией еще в 1936 году, получил новое дыхание. Чистить ряды было нужно, но аккуратно, умно, с буквально хирургической осторожностью. Чтобы не навредить.

В-третьих, это провозглашение курса на создание крепкого социалистического государства, как единственно возможной цели при имеющемся уровне развития производительных сил. Коммунизм, несомненно, оставался целью развития общества, но его достижение в обозримом будущем было признано невозможным, а потому раз партия вынужденно остается в рамках товарно-денежной формации, то нужно было развивать и укреплять ее главный атрибут – государство. Причем не просто, а с выносом в первоочередную партийную цель. В то время как научно-технический прогресс и экономическое развитие ставились самыми главными задачами уже для государства. И, соответственно, менялся подход в одном очень важном деле. Дело в том, что с 1928 года в СССР установилась дурная практика, в которой стремились не приспособить все лучшее, что есть в мире, под нужды Советского Союза, а объявлять советское – «самым лучшим». Не очень разумный шаг. Ведь элементарное сравнение с мировыми образцами далеко не всегда было в пользу отечественных решений, из-за чего, кстати, и возник тот самый пресловутый «железный занавес». Чтобы не сравнивали. По итогам XVIII съезда решили, что нужно поступать иначе и брать на вооружение все лучшее, что есть в мире. Взяли курс, так сказать, на строительство государства по лучшим мировым и историческим образцам с аналогичным подходом в науке и технике. Иными словами – закрепили и узаконили ту практику, что имела место в начале тридцатых годов, официально признав, что «мы не самые умные» и «мы должны учиться у тех, у кого получается лучше, пусть даже это наши враги». То есть поставили практику выше идеологии.

Безусловно, мир ждала Большая война, которую нельзя было избежать, но он стал другим. И в нем у Советской России появлялся шанс не только победить, но и выжить.

В первых числах февраля 1937 года по инициативе Тухачевского происходит создание плеяды НИИ, в которые сводятся ученые и конструктора, занимающиеся исследованиями и разработками в своих КБ по наиболее важным направлениям, таким как двигателестроение, связь, стрелковое, артиллерийское и ракетное вооружение, танкостроение и так далее.

Благодаря такому подходу получилось не только сосредоточить не самые могучие научно-исследовательские усилия Советского Союза на наиболее важных направлениях и всемерно их интенсифицировать, но и серьезно ударить по подковерной борьбе конкурирующих КБ, которые своими кулуарными страстями довели до могилы не один десяток конструкторов и инженеров. Кроме того, такая концентрация научно-исследовательской деятельности серьезно расширяла возможности теоретических исследований и расчетов. Например, уже в 1937 году началось строительство аэродинамической трубы с околозвуковыми скоростями и сверхзвуковой стенд. И таких нюансов было немало.