Бальзак безмерно признателен и переезжает к любовнице, где немедленно садится за работу. Он должен завершить «Выдающуюся женщину», обещанную для «La Presse», и предоставить «Figaro» в лице Альфонса Карра «Цезаря Бирото». Кроме того, на его столе рукопись «Гамбары», утраченной во время пожара в типографии и восстановленной за время его отсутствия Огюстом де Беллуа. В таком виде рассказ его не устраивает, надо коренным образом переделать его. Одновременно его занимает парный рассказ к «Массимилле Дони». Действие разворачивается в Венеции, в атмосфере музыки и любви. Сам Оноре был абсолютным профаном во всем, что касается музыки, пришлось обратиться за советом к немецкому композитору Якову Штрунцу. Герой балансирует между двумя женщинами: одну любит, но оказывается рядом с ней ни на что не способным, другую не любит, но страстно желает. Одержимый искусством, он теряет свою мужскую силу, воображение оказывается губительным для плоти. Чтобы избежать полного краха, гордая, чистая Массимилла Дони соглашается подменить собой куртизанку и этим обманом спасти любимого. Малопристойный сюжет давал возможность изучить скрытые пружины сексуальной привлекательности, описать хрупкое великолепие Италии с ее разорившимися аристократами, усталыми дворцами, людьми, страдающими от австрийской оккупации, и, параллельно, неизменную власть музыки.

За четыре дня готова «Выдающаяся женщина», которую он потом переименует в «Чиновников». Это история амбициозной Селестины Рабурден, стремящейся, чтобы ее муж, обыкновенный чиновник, непременно достиг каких-то высот. В конце концов тот начинает думать, что знает, как управлять страной. Его идеи схожи с идеями самого Бальзака: сокращение числа министерств и служащих в них, отмена пошлины, изменение системы налогообложения, упразднение налогов, душащих торговлю. Рассказ, который поначалу задумывался как семейная драма, оказался приговором бюрократической системе. Бесчисленные административные механизмы мешали правительству привести к исполнению свои решения в том виде, в котором они были приняты. Во времена Наполеона дело соответствовало слову. Теперь Франция погрязла в горах бумаг, руководители государства оказались связаны по рукам и ногам армией ни за что не отвечающих людей. Ум, власть – все подмяла под себя сила инерции подчиненных. Об этом громогласно заявляет он, Бальзак, которому грозит долговая тюрьма и который скрывается в доме Гидобони-Висконти! Его обличительная речь была неодобрительно встречена изданиями, стоящими на позициях легитимизма. В «La Quotidienne» были скандализированы: «Очень часто произведения господина де Бальзака – это изложение его убеждений, попытка судить о социальных явлениях, его предложения, войди они в свод наших законов, выглядели бы довольно странно». Подписчики протестовали. Одним не нравилось, что писатель открыто упрекает правительство, другие находили его политические проповеди скучными. Он же продолжал отстаивать свои убеждения и выверять счета. Каждое утро, перед тем как отправиться спать, пересчитывал написанные за ночь страницы.

Бальзак всеми силами старался выполнить взятые обязательства, а Уильям Даккет не думал складывать оружие. Судебным исполнителям, в чьи обязанности входило найти и посадить за решетку злостных должников, удалось обнаружить его новое местопребывание. Гидобони-Висконти строго-настрого наказали слугам отвечать, что господин де Бальзак у них не живет. Но в начале июля судебный исполнитель, переодевшись почтовым служащим, предстал перед одним из слуг и сказал, что у него посылка для господина де Бальзака на сумму в десять тысяч франков, он должен вручить ее адресату лично, чтобы тот расписался в получении. Что делать? Слуга пошел проконсультироваться с заинтересованным лицом, которое было настолько заинтриговано, что само предстало перед посыльным в качестве «друга Бальзака». Но, запутавшись в объяснениях и сгорая от нетерпения узнать, что же в пакете, Оноре вынужден был признать, что он и есть Бальзак. Исполнитель немедленно схватил его за полу халата и сообщил, что у него вовсе не посылка, а судебное постановление, согласно которому писатель должен немедленно заплатить три тысячи франков, в противном случае будет арестован. О спасении нечего было и думать – дом окружили полицейские. Бальзак уже видел себя за решеткой. Но вмешалась милосердная Сара и, хотя супруги Гидобони-Висконти сами испытывали определенные финансовые затруднения, внесла нужную сумму, после чего довольный исполнитель удалился. Оноре переживал, что его обманули, как ребенка, и восьмого июля писал Ганской: «Банкротство Верде сразило и меня: я неосторожно дал ему гарантии, теперь он меня преследует. Мне пришлось скрываться и вступить в схватку. Люди, призванные находить и сажать в тюрьму должников, обнаружили меня благодаря чьему-то предательству, и, к несчастью, я скомпрометировал тех, кто благородно предоставил мне убежище. Чтобы не оказаться в тюрьме, пришлось немедленно найти деньги и уплатить долг Верде, теперь я должен тем, кто дал мне взаймы».

Госпожа Ганская, вне всяких сомнений, была огорчена этой новой неприятностью и обвиняла Бальзака в непоследовательности. Тот хорохорился: как она смеет упрекать его за долги, любовь к роскоши, путешествия, когда все только и делают, что мешают ему честно зарабатывать на жизнь писательским трудом? «Почему я должен в пятый или шестой раз объяснять вам причину моей нищеты и отчего мое положение становится все тяжелее?» И по ее просьбе перечисляет все просчеты в договорах с издателями, редакторами журналов, ростовщиками. Напоминает об ударе, который нанес Верде, непредвиденной неудаче с «La Chronique de Paris», призывает восхищаться человеком, который, будучи обременен таким количеством долгов, продолжает одной рукой писать, другой – сражаться, не совершив при этом ни одного бесчестного поступка.

«В этом аду корысти, голодных дней, когда друзья предают, а завистники стараются навредить, надо беспрерывно писать, думать, работать, придумывать что-то смешное, когда хочется плакать, размышлять о любви, когда сердце исходит кровью от глубокой раны и надежда почти скрылась за горизонтом, да к тому же оказалась ворчливой и выспрашивает у доблестного рыцаря, вернувшегося с поля битвы, где и почему он ранен… Не осуждайте, cara, бедного воина, который средь бури ищет уголок, где можно присесть и передохнуть… не браните за то, что потратил какие-то несчастные несколько тысяч франков ради того, чтобы съездить в Невшатель, Женеву, Вену и два раза в Италию (вы не понимаете, зачем я ездил в Италию, и говорите глупости, позже я объясню вам, почему). Не браните за то, что мечтаю провести месяц-два подле вас, ведь если у меня не будет этого причала, я умру».

Бальзак не только впал в уныние, но заболел. Его сотрясали приступы кашля, доктор Наккар констатировал хрипы в легких. Он отправил пациента в Саше к Маргоннам отдохнуть и поправиться. Вместо того чтобы последовать совету доктора и временно ничего не делать, писатель засучив рукава заканчивал «Цезаря Бирото» и писал «Банкирский дом Нусингена», мысль о котором не давала ему покоя.

Насладившись сельской тишиной, рвался в Париж, где его ожидали глупейшие требования национальной гвардии, свора кредиторов и не менее жестокая – журналистов. Оноре ненавидел этот огромный, многолюдный, грязный город, но жить не мог без его бульваров, переулков, театров, клоак, надушенных женщин и запаха пота, асфальта, лошадиного помета. В идеале надо было бы жить в деревне, время от времени наведываясь в столицу, чтобы развлечься. Почему бы не купить в окрестностях Парижа скромный, но комфортабельный дом и работать там в тишине, вдали от надоедливой толпы? Но на это нужны деньги, а где их взять? При необходимости можно продать полное собрание сочинений предприимчивому издателю или набросать за ночь несколько комедий. Да, есть еще сардинские сокровища, надо только подумать о том, как эксплуатировать эти рудники. Итак, ситуация не столь безвыходна, как кажется на первый взгляд. Имея столько возможностей, он не только имеет право, просто должен реализовать свою мечту о загородном доме.