Элисия протянула руку и, отдернув полог, с трудом различила в слабом свете прогоревшего камина щуплую, дрожащую фигурку.

— Кто это?

— Я — Энни, горничная верхних комнат. Я… иногда помогаю Люси.

— Энни? — Элисия никак не могла проснуться. — Ну хорошо… — Она снова зевнула и вздохнула. — Так чего ты хочешь от меня в такой час? Сейчас наверняка за полночь.

— Около двух, ваша светлость, — поторопилась уточнить Энни.

— Около двух! — Элисия подскочила и села на постели. Последние остатки сна как ветром сдуло. — В чем дело?

— У меня для вас записка. Мне велено сказать вам, что это дело жизни и смерти, — прошептала девушка и сунула ей в руку хрустящую бумажку.

Элисия осторожно взяла ее, недоверчиво глядя на юную служанку.

— От кого это?

— О-ох! Мне нельзя говорить. Это секрет… И я дала слово молчать.

Элисия отбросила невесомое одеяло и неохотно выбралась из теплой постели, нащупав ногами на ковре домашние туфельки. Подойдя к камину, она развернула записку и пробежала ее глазами в слабом свете.

— Достань из гардероба мой плащ, Энни. Темный, с меховым капюшоном… Да поскорее. Нам надо спешить!

Закутавшись в плащ, Элисия опустила пониже капюшон, закрывая волосы и верхнюю часть лица.

— Есть тут какая-нибудь черная лестница, которая выведет нас к конюшне? — спросила Элисия девушку.

— Да, да. Есть боковая лесенка, для слуг.

— Покажи мне ее, да побыстрее. Но не шуми. Никто не должен знать о нашем уходе, — предупредила она служанку, торопясь из комнаты. Край ее плаща взметнулся и задел столик, сметая со стола записку с посланием. Листок взлетел и, кружась, опустился посреди ковра.

Элисия следовала за мерцающим огоньком свечи в трясущихся руках маленькой служанки по, казалось, бесконечным темным коридорам, пока Энни не остановилась около неприметной узкой двери.

— Вот она, ваша светлость. Будьте осторожны, она очень крутая. Конюшни будут у вас справа.

— Спасибо, Энни. Я потом стукну в дверь дважды, и ты меня впустишь, — проговорила Элисия. — Не знаю, как долго задержусь.

— Ох, ваша светлость! — испуганно воскликнула Энни. — Я боюсь оставаться тут в темноте…

— Энни, в доме с тобой ничего не случится.

— Ну, никогда нельзя знать, что случится ночью… Вдруг придет один из этих… французишек… Они могут горло перерезать, — в страхе забормотала Энни, — после того как сделают с тобой чего похуже… Вы знаете, о чем я говорю. — Она стояла и многозначительно кивала головой, съежившись и обхватив себя тщедушными руками.

— Пока ты будешь сидеть тихо как мышка, ты будешь в полной безопасности. Просто сиди и жди меня, — уверенно сказала Элисия. Она решительно усадила служанку на стул у двери, и та присела на краешке, дрожащая, как пламя ее свечи.

Добравшись без каких-либо происшествий до конюшни, Элисия вошла в нее через боковую дверь, которую нельзя было увидеть из дома. В ноздри ей ударил сильный запах лошадей и сена. Она бесшумно двинулась вдоль стойл, сопровождаемая легким приветственным ржанием. В дальнем углу конюшни слабо светился фонарь.

— Айан?

— Ш-ш-ш! — Джимс приложил палец к губам, предупреждая дальнейшие восклицания. — Нам вовсе ни к чему будить всю конюшню, мисс Элисия.

— Айан, что с тобой случилось? — Взволнованная Элисия опустилась около него на солому и нежно взяла в ладони его голову.

— Думаю, ты не поверишь, если я скажу, что задумался и налетел лбом на дерево? — слабым голосом пошутил он.

— Не надейся, не поверю. Судя по запаху, это была скорее драка в пивной, — возмутилась Элисия, брезгливо морща носик. Смочив водой клочок ваты, она приложила его к заплывшему глазу брата и крепко придержала, несмотря на то что он дернулся.

— Не знаю, зачем Джимсу понадобилось из-за этого вызывать тебя. Тебе и самой-то еще рано вставать с постели. Я, Джимс, потом с тобой разберусь, — сердито проворчал Айан сквозь стиснутые зубы.

— Ну, ну, молодой хозяин, — принялся увещевать Айана Джимс, совсем не пугаясь грозных обещаний наказания. — Откуда было мне знать, насколько серьезно вы ранены? Вы были просто залиты кровью… кругом… и вид у вас был полумертвый. Мисс Элисия никогда бы мне не простила, если б я ее не позвал, а вы бы взяли и умерли или еще чего. — Озабоченно покачав головой, он задумчиво добавил: — Получается, что здешние края для Димерайсов небезопасны.

— Джимс был прав, что позвал меня, и хватит об этом. Важно другое, Айан, что все-таки с тобой приключилось? Вряд ли дерево сумело поставить тебе такой синяк под левым глазом, — сухо проговорила она, осторожно стирая с его лица кровь и грязь.

— Да, молодой хозяин Айан, засветили вам мастерски, — заметил Джимс.

— Я это и сам ощущаю, — буркнул предмет их внимания.

— По крайней мере ты становишься похож на человека, — удовлетворенно вздохнула Элисия, присев на корточки и передавая Джимсу использованные обрывки холста. — У тебя еще где-нибудь болит?

— Гордости моей нанесен смертельный удар плюс еще пара крепких ударов в живот, — отвечал он, осторожно ощупывая живот.

— Бьюсь об заклад, что вы тоже нанесли кому-то небольшой урон, прежде чем вас уложили, — хмыкнул Джимс, со смаком представляя себе сломанные носы и выбитые зубы.

— Не такой, как хотелось бы… Но могу тебя заверить, мои кулаки они забудут не скоро, — мрачно откликнулся Айан. — Им придется всю ночь заниматься своими синяками.

— Да, вы всегда умели ударить в самое чувствительное место, — гордо кивнул Джимс, прополаскивая окровавленные бинты в ведре.

— Однако сегодня они со мной быстро разделались, — невесело признался Айан, — как следует вытерли мною пыль!

— Их было больше одного? — Элисия возмутилась, что на брата напала целая шайка головорезов.

— Там, милая сестричка, была парочка здоровенных парней с огромными кулачищами, которых я не решился бы пригласить на чашку полуденного чая.

— Ох, Айан, когда станешь серьезным! Тебе чуть мозги не вышибли, лицо превратили в сплошное месиво, а ты отпускаешь шуточки, которые я вовсе не нахожу забавными, — чуть не плача взорвалась Элисия.

— Прости, дорогая, я не хотел тебя сильно расстраивать. Иногда шутка, даже не очень удачная, помогает.

— Нет, это я должна просить прощения за то, что набросилась на тебя, — с раскаянием возразила Элисия. — Но если б ты только знал, как я тревожусь, что не могу представить тебя мужу или друзьям. Ты бродишь ночами по всей округе, встречаешься со всяким отребьем… Надеваешь чужую личину. Я знаю, ты в чем-то замешан, но, может, я могу помочь?

— Слишком многое поставлено на карту с этим маскарадом, чтобы я мог рисковать, — отвечал Айан, пристально глядя в глаза им обоим. — Будущее Англии может оказаться в опасности.