то выдал, и они все попали в плен. Во дворе комендатуры пленных выстроили. После избиения и допросов их под вечер повели за околицу на расстрел. За мгновение до автоматных очередей мужчины закрыли ее, единственную в группе девушку. Мария пришла в сознание поздно ночью. Залитая кровью, она едва выбралась из-под трупов, чувствуя в теле острую боль. Фашистские пули все же «достали» ее, ранив в шею. Она шла, обессиленная, с кровавой раной. На ночь просилась в крестьянские дома, днем огибала немецкие посты. Ее спасение можно считать чудом, но на всю жизнь сохранились шрамы – следы пуль, и заблаговременно появилась седина.

Старший сержант Семен Бровтман, после ранения в ногу лечился в медсанбате, который разместился в городке Прилуки. А после того, как ему удалили осколок, эшелоном добрался до Оржицы на Полтавщине. Но здесь уже творился страшный кавардак. Не разобрать, где немцы, где наши. По шею в воде Бровтман перешел через речку Оржица и поспешил скрыться в густых зарослях конопли. И только собрался отдохнуть и просушить одежду, как увидел, что через поле густой цепью шли гитлеровцы, вылавливая уцелевших бойцов. Не избежал плена и Семен. Его и почти двести других красноармейцев погнали в деревню Онишки и поместили в зале колхозного клуба.

Вспоминает Максимова Вера Васильевна, военфельдшер, их послали по частям, и она попала в артдивизион. Тогда медработников в различные части направляли, их было очень много. И вот пошло-поехало, только она прибыла в часть, их выдвинули к передовой, немец как начал бомбить и штурмовать наши позиции, они все оттуда, как говорится, без оглядки бежали. Вскоре они попали в окружение под г. Оржица Полтавской области, выходили из него 10 дней. Что уж скрывать, немец настолько жал со своей техникой тогда, что им было очень далеко до немецкого уровня. При выходе из окружения попала она в группу из 12 человек: 2 командиры, один сержант, остальные рядовые, командовал ими ст. лейтенант Ульянов.

Шли по компасу, перебирались через овраги, форсировали реки Сула и Псел. Представьте, лодок никаких нет, у бойцов были плащ-палатки, они их наполняли соломой, по несколько человек садились и переплывали, и вот если Сула еще спокойная река, то Псел сумасшедшая, не переправишься через нее и все. Здесь пришлось так сделать: мостик был какой-то, по нему шла машина, и они под этой машиной зацепились и переехали, и сразу за ними шаткий мостик обвалился. А дальше было самое страшное, ведь передовая – это когда и немцы по тебе стреляют, и наши бьют, и вот надо было здесь пробраться.

В итоге вышли из окружения под Ахтыркой в Харьковской области, их встретили, а они все были в крови и грязи. Из 12 человек их осталось только семь, других или так тяжело ранило, что нельзя ничего сделать, или убило. Из одежды на них что попало было, у кого лапти, у кого немецкие шинели, но встретили их нормально, к особисту не повели, а сразу направили по разным частям, кого в комсостав, кого в медсостав.

Чуйков Иван Васильевич родился в 1914 году в с. Зеркло, Шарликского района, Чкаловской области. Воевал в составе 275 сп 117-й сд, который попал в окружение в городке Оржица Полтавской области. В немецком плену находился с 20 сентября 1941 года. Затем был отправлен в Германию.

Капитан Е. Пискунов вспоминает, что, на их счастье, все обошлось благополучно. К вечеру они обсушились и с наступлением темноты начали собираться в дорогу. Когда они спустились с чердака в сени и зашли в дом, то изрядно своим неожиданным появлением перепугали хозяев дома. Они разделяли их испуг. Если бы немцы обнаружили их, то естественно хозяевам было бы несдобровать. Они были бы уничтожены. Они еще больше удивились, узнав, что бойцы всю ночь и день находились у них на чердаке. Постепенно страх их пропал. Они убедились, что это действительно советские бойцы и командиры, а не какие-то переодетые в обмундирование Красной армии провокаторы. Немцы и их холуи, такую мерзость использовали. Подсылали переодетых в красноармейскую форму провокаторов, чтобы определить лояльность местных жителей к Красной армии.

Разговор у них пошел душевный. Они их на дорогу накормили, чем могли, и даже дали с собой из своего скудного пайка хлеба и сала. После чего они двинулись в путь дальше в общем направлении на Харьков.

На своем пути встречали отдельные группы командиров и солдат, которые выходили из окружения. Одни из них были в форме, другие переодетые в гражданскую одежду. Переодетым в гражданскую одежду пробираться было легче. Они могли двигаться даже днем. Полевые войска немцев, упоенные временными успехами, в первое время не обращали внимания на движение отдельных гражданских лиц и групп. Пискунов со своей группой решили не прибегать к такой маскировке, двигались в форме и с оружием, в основном в ночное время.

К северу от города Полтавы, когда они днем двигались перелесками, встретили группу гражданских лиц из четырех человек, троих мужчин и одну женщину. Вид у них был довольно жалкий, потрепанная одежда, как правило, из домотканого материала, а обувь была еще хуже. У одного из них, который оказался старше всех, на ногах были одни галоши не первой свежести, подвязаные веревками. Они достаточно сильно их испугались, приняв за переодетых в красноармейскую форму немцев. Они, как указывает Пискунов, одетые были во все военное и имели оружие. Сели на обочине дороги и повели разговор, кто они и куда идут.

Ответ был довольно странным. «Идем, мол, из работ, на которые были мобилизованы для рытья окопов». Откровенного разговора все не получалось. Один из них, который был в одних галошах, выразил вслух мысль о том, что придет домой и в первую очередь закурит сигарету и выпьет 100 граммов водки. Ребята достали сигареты и угостили их, одновременно предложили им и выпить.

Они еще больше насторожились, откуда, мол, у них оказались сигареты, спирт и другие продукты. Чтобы развеять сомнения, что мы не те, за кого они нас принимают, предложили им пройти через населенный пункт, который был недалеко, и дать сигнал нам с окраины этого населенного пункта об отсутствии немцев.

Правда, надежды на этот сигнал был мало. Но мы ошиблись, они выполнили наше условие. Группа огородами вышла на окраину села, зашли в дом, в котором оказался один старик. Попросили у него дать что-нибудь закусить.

Дед достал огурцов и немного квашеной капусты и с неохотой процедил: «Больше ничего нет». У них сложилось мнение, что дед про себя, очевидно, думал: «Много вас тут шляется». Спасибо старику и за то, что дал – достали спирт, налили каждому по половине стакана и предложили выпить. После выпивки разговор пошел веселее. Они предъявили свои удостоверения личности и спросили встречных спутников: «Кто вы такие?» Дед наш настолько подобрел, что даже дал на дорогу сала, а есть выставил все, что было в печи.

Наиболее пожилой человек, у которого ноги были обуты в подвязанные галоши, встал и представился: «Командир 116-й сд, подполковник Виктор Буянов». Представились и другие. Один был начальником районного отдела милиции, второй – старшина, а женщина оказалась секретарем районного Совета депутатов трудящихся.

В дальнейшем они следовали вместе с группой Пискунова, пока не вышли из окружения. Недалеко от г. Полтавы форсировали реку Ворсклу и взяли направление на Харьков. Переправляться им пришлось через несколько рек, а именно, через реки Оржица, Псел, Хорол и Ворскла.

…Командиров из их дивизии вышло из окружения более 150 человек.

Буянов вышел из окружения фактически единолично, где же он «потерял» тысячи своих солдат?

Как вспоминал бывший начальник штаба 117-й сд капитан Обушенко Иван Федотович – он вышел из окружения, даже вынес с собой дивизийную печать 117-й сд. Эта печать очень и очень пригодилась. Во-первых, многим товарищам, которых он знал, особенно политработникам, выдал временные удостоверения.

Когда он вышел, конечно, не один, с ним были офицеры, то их поодиночке пропускала комиссия, в составе комиссии, как он помнит, был Серов. Обушенко показал и положил на стол им печать, а они сказали, взять с собой, она Вам еще пригодится. Так оно и было…

…У него даже была