– Завтра утром проходит встреча. С Пашкиным.

– И ты считаешь, что все это как-то связано, – заметил он.

– Аркадий Пашкин. Александр Попов, – сказала она. – Тебя это не смущает?

– Ну ты даешь! А если бы у меня были такие же инициалы, как у… как у Иисуса Христа? Тоже мне, Агата Кристи.

– Да хоть Дэн Браун. Если между ними существует какая-то связь, то в Апшоте что-то произойдет. И очень скоро. Надо уведомить Риджентс-Парк.

– Если Дандер – засланница Тавернер, то Конторе уже все известно. Или тебе хочется сообщить им о подозрительном совпадении инициалов? – Лэм задумчиво поскреб подбородок. – Думаешь, созовут экстренное заседание кабинета министров?

– Между прочим, ты сам все это затеял. А теперь сидишь и ждешь, не случится ли чего.

– Нет, я просто сижу и жду звонка Картрайта. А Картрайт позвонит, когда вернется с полигона Министерства обороны. Или ты решила, что я здесь затемно ошиваюсь, потому что мне больше нечем заняться?

– Ну, типа того, – сказала Кэтрин. – А что происходит на полигоне?

– Наверное, ничего. Но тот, кто нас туда заманил, вряд ли хочет скрыть то, что там произойдет. В общем, надеюсь, какую-нибудь улику Картрайт да обнаружит. Ну иди уже, оставь меня в покое.

Кэтрин направилась к выходу, но на пороге остановилась:

– Надеюсь, ты прав.

– В чем?

– В том, что никто не собирается убивать Картрайта. Мина мы уже потеряли.

– К нам присылают лузеров, а в них, как известно, нет недостатка, – напомнил ей Лэм. – Так что потерю мы быстро восполним.

Стэндиш вышла.

Лэм откинулся на спинку стула и долго смотрел в потолок, а потом закрыл глаза и замер.

Хо трудился, то и дело цыкая зубом. Стэндиш, пытаясь выявить общие черты в массиве информации, обработала данные допотопным способом, то есть распечатала список и сделала в нем пометки шариковой ручкой. «Подалась в амиши»[30], как сказали бы в определенных кругах. Кстати, это было вполне применимо к Кэтрин Стэндиш. Она даже носила шляпку!

У способа Хо не было точного названия. Во всяком случае, Хо о нем не задумывался. Все, за что брался Хо, он проделывал естественно, как рыба плавает в воде. Из данных, полученных от Стэндиш, он взял только фамилии и даты рождения, чтобы вслепую прогнать их через поисковики, добывая сведения и легальным, и не очень легальным путем. Легальным считалось все, что обнаруживалось в свободном доступе и в правительственных базах данных, с которыми работала Контора: информация из налоговой инспекции, систем социального страхования и здравоохранения, агентства по лицензированию транспортных средств – в общем, подножный корм, как думал о них Хо.

Сведения, добытые не очень легальным путем, были куда интереснее. Во-первых, у Хо была лазейка в базу данных Агентства по борьбе с организованной преступностью. Туда он наведывался изредка и очень осторожно, потому что к защите там относились серьезно и повышали ее день ото дня. Зато оттуда можно было почерпнуть информацию о любых, даже самых незначительных и опосредованных, контактах с субъектами каких-либо расследований. Разумеется, агент глубокого внедрения избегает подобных контактов, но нельзя было исключать ни малейшей возможности, а Хо любил тренироваться, чтобы держать себя в форме. И довершала все премьер-лига. В ту пору, когда Хо был всего лишь младшим аналитиком в Риджентс-Парке, ему ненадолго предоставили доступ к сети Центра правительственной связи. Разумеется, Родерик Хо предусмотрительно склонировал выданный ему временный пароль, а впоследствии повысил свой статус до администраторского, так что теперь мог моментально получить исчерпывающую информацию о любом человеке. Информация включала в себя всевозможные сведения о подозрительной деятельности, в том числе о сомнительных связях с гражданами иностранных государств, состоящих в списке неблагонадежных; о поездках в недружественные страны, среди которых, в силу исторических причин, значилась и Франция; о любых, даже самых мимолетных контактах с лицами из ежедневно обновляющихся розыскных списков; а вдобавок – цифровой след, телефонная активность, кредитный рейтинг, данные о судебных разбирательствах, как уголовных, так и гражданских, наличие домашних питомцев; короче говоря, всеобъемлющая картина. Если бы Центр правительственной связи продавал эту информацию компаниям, занимающимся рекламными рассылками, то вмиг окупил бы все расходы на борьбу с терроризмом. Между прочим, предприимчивый фрилансер может неплохо на этом заработать, подумал Хо; надо бы хорошенько изучить этот вопрос, но не сейчас, а чуть позже.

Он незаметно проник в систему и задал поисковые параметры, то есть внес имеющиеся фамилии, создал папку для результатов и так же незаметно вышел. Нет смысла оставаться в системе, пока Матрица занимается своим делом, а именно отбирает, накапливает и переваривает данные, заботливо выделяя все точки пересечения, чтобы их сразу же заметил даже самый отсталый амиш. Прямо как в «тетрисе» – все кирпичики информации встают на свои места, не оставляя пробелов.

Вот именно, как в тетрисе, только гораздо круче. Если бы Шана его сейчас видела, то от бойфренда не осталось бы даже воспоминания. И пока компьютер проделывал свою работу, Родерик Хо погрузился в счастливые грезы.

– Почему ты меня остановил?

В вагоне метро было немноголюдно; в дальнем конце сидели припозднившиеся гуляки; одинокая женщина погрузилась в свой электронный ай-мир; у дверей подремывал пьяница. Тем не менее Луиза понизила голос до шепота, потому что никогда не знаешь, кто тебя слушает.

– Я же тебе объяснил, – сказал Маркус. – В одиночку сцепиться с Пашкиным – верный способ получить увечье.

– А тебе какое дело?

– Я из департамента Операций. Там нас учили, что коллегам надо прикрывать тыл, – сказал он без обиды в голосе. – Ты считаешь, что Пашкин убил Харпера.

– Или распорядился, чтобы его убили. По-твоему, я не права?

– Не факт. Ты же помнишь, его проверили.

– Его проверял Паук Уэбб.

– А он правды не скажет?

– Он пиджачник, из Риджентс-Парка. Он правды не скажет, даже если его на кол посадить. – Луиза встала. – У меня пересадка на следующей.

– Ты домой?

– А ты что, отцом мне заделался?

– Пообещай, что не собираешься возвращаться в отель.

– Ты же отобрал у меня стяжки. И баллончик. Я не собираюсь никуда возвращаться с пустыми руками.

– И утром выйдешь на работу.