– У нас в доме есть книги.

– Это заметно. Пошлите его учиться в Тремп.

– Это невозможно. Очень дорого.

– Ну так поместите его в семинарию.

– А вот этого я и в пьяном угаре не сделаю. Вы уж простите меня, сеньор учитель, но…

– Я понимаю… Но там ведь можно получить бесплатное образование. А уйти оттуда можно в любой момент.

– А что, если ему придется по вкусу? Что тогда, а?

Серральяк-каменотес покачал головой и выбросил окурок в окошечко грузовика.

– Мы, крестьяне, никогда не перестанем быть крестьянами, – изрек он.

– Но вы не крестьянин.

– Да нет, я такой же крестьянин, как все. Только обрабатываю не землю, а камни.

И он посмотрел в окно, в другую сторону, давая понять, что хватит об этом, что, каким бы распрекрасным учителем я ни был, принимать решения относительно будущего его сына будет он. Больше мы до самой Риберы не разговаривали.

Шагая по дороге, Ориол еще долго слышал астматическое фырканье грузовика, отчаянно ползшего по узкой извилистой дороге в Эстаон.

В тусклом свете сумерек смутно проступал силуэт обшарпанного айнетского пансиона. Ориол поступил в полном соответствии с инструкциями, которые фигурировали в присланной ему записке: вошел, попросил ключ от номера пятнадцать и вел себя в высшей степени осмотрительно.

– Что вы сказали?

– Номер пятнадцать.

Хозяин, не сказав ни слова, вручил ему ключ и ушел в свою каморку, словно не желая ничего знать. Ориол прочел номер на металлической табличке: пятнадцать. Собрался было постучать в дверь, но вспомнил о ключе. Вставил его в замочную скважину и повернул. Первое, что он ощутил, когда вошел в комнату, был запах. Духи. Дверь открылась с каким-то безутешным стоном, и он увидел лейтенанта Марко, который должен был со своими людьми находиться совсем в другом месте; он сидел на стуле, устремив взгляд в сторону двери и источая потрясающий аромат нарда. И тут у Ориола перехватило дыхание и сердце забилось как бешеное: это был вовсе не лейтенант Марко. Элизенда Вилабру, Элизенда, окутанная изысканным ароматом нарда, поднялась со стула и с самым серьезным видом произнесла уверена, что первой поздравляю тебя с днем твоего святого. И только тогда робко улыбнулась.

Когда он выходил из здания военного правительства, случился первый за весь день приятный сюрприз: он встретил своего почитателя, товарища Картелью, с которым ему довелось разделить опасность и славу во время победоносного арагонского наступления и с которым он имел честь оказаться среди первых солдат, триумфально вошедших в Каталонию и изгнавших оттуда советские и сепаратистские орды; это они заставили жителей захваченных деревушек приветствовать войска вскинутой вверх правой рукой и кричать даздравствуетиспания, вставайиспания. Мало того, они заставили их радостно обнимать солдат, ибо это были защитники Отечества, доблестные бойцы славной Национальной армии генералиссимуса Франко. Расчувствовавшись, они с Картельей приветствовали друг друга прямо посреди улицы, взметнув кверху руку и щелкнув каблуками: он – в гражданской одежде (чтоб они провалились в преисподнюю, эти чертовы шлюхи из дома Мареса), а товарищ Картелья – при полном параде, в безукоризненно вычищенной форме. Видимо, те, что поближе к столице, обслуживались все же получше, чем в горном захолустье.

Сидя под навесом кафе «Сендо», под неусыпным наблюдением двух пар беспокойных глаз, два фалангиста поделились друг с другом последними новостями, и Тарга предупредил товарища, чтобы тот не забывал, что остались еще элементы, готовые подставить подножку истинным патриотам, причем даже в армии и правительстве.

– Не может быть.

– Очень даже может. Это военные.

– А ты не отступай. Все товарищи нашей провинции тебя обожают.

Что ж, может быть, стать заместителем главы окружной организации движения будет не так уж сложно.

– Ты так думаешь?

– Даже не сомневайся! Ты ведь практически живешь на границе и умудряешься держать в руках целую деревню паршивцев.

– Да-да, но, представляешь, один негодяй-полковник как раз в этом меня и упрекает. Пожалуй, следует сообщить об этом Сагардия. Или Юсте.

– А ты что, знаком с ними? – Рот и глаза собеседника широко раскрылись.

– Да, мы близкие друзья. – Торжествующе: – Хочешь, я представлю тебя Юсте? Какие у тебя на сегодня планы?

Элизенда подошла к двери и закрыла ее. В ушах у нее крохотными безмолвными сполохами засверкали бриллиантовые сережки. Ориол застыл на месте как вкопанный, не зная, что делать. На какие-то несколько бредовых мгновений он подумал, что Элизенда сотрудничает с маки. Она встала напротив него и сказал спасибо, что пришел, и он чуть было не ответил а я думал, что у меня встреча с лейтенантом Марко и… Но тут она взяла обе его ладони в свои и сказала дорогой Ориол, я знаю, ты остался один; с тех пор как твоя жена покинула тебя… в общем, одиночество наверняка тебе в тягость. И я хочу помочь тебе, потому что в какой-то степени я за это в ответе.

– Даже не знаю, как ты можешь мне помочь. – Ориол был очень обеспокоен и держался настороже.

Он думал о беседе, которую намеревался с ней провести, почему она уверяла его, что с Вентуретой ничего не случится, я не желаю иметь с этой женщиной ничего общего. Но она, словно угадав его мысли, вдруг приподнялась на цыпочках и поцеловала его в губы, лишив его этим невероятным поцелуем дыхания, сомнений и памяти, ведь невозможно, чтобы такая изысканная дама обратила внимание на такого мужчину, как я, чтобы…

Однако она настолько обратила на него внимание, что буквально впилась в его губы и не отпускала их, пока чуть не задохнулась; оторвавшись от него, она посмотрела ему прямо в глаза и нежно погладила по лицу, думая достойный мужчина, культурный мужчина, красивый мужчина. Никому не отдам.

Пробел в тексте. Непонятные каракули. Наверняка Ориол Фонтельес сомневался, следует ли ему делиться с дочерью своей тайной, тем, что у него была совершенно невероятная возлюбленная, имя которой он по каким-то своим мотивам не желал упоминать. Тина понимала его колебания, но в этот момент она возненавидела Ориола, потому что это свидание проходило у него в той же гостинице, где Жорди… В которой… В общем, там. Да, пятьюдесятью годами позже, но в той же скромной придорожной гостинице.

– Я тебе нравлюсь?

– Да, очень.

– Я знала это. Когда ты писал мой портрет… я уже тогда это знала.

– Но послушай, ты ведь замужем и…

– А ты женат. Почему ты меня в последнее время избегаешь?

– Да так.

– Почему? – настаивала она. – Ориол, посмотри на меня.

Ориол долго колебался, прежде чем признаться.

– Ты и так знаешь. У меня такое впечатление, что ты могла бы сделать гораздо больше, чтобы избежать смерти…