* * *

Джулианна проснулась в тишине номера. Кровать была пуста, но Габриель оставил ей стакан воды и записку.

Дорогая!

Я ушел по делам.

Вернусь вовремя, чтобы успеть к вечернему открытию выставки.

Я люблю тебя.

И люблю свое я тело, когда оно с твоим.

Г.

На обороте Габриель воспроизвел стихотворение Э. Э. Каммингса, которое так и называлось «Люблю свое я тело, когда оно с твоим».

Джулия читала и перечитывала стихотворение, пытаясь представить, какие дела подняли ее мужа в такую рань.

Ее грызло чувство вины. Габриель был прав: Мария нуждалась в семье, где к девочке будут относиться с любовью и заботой. Джулия понимала, почему муж так привязался к этому ребенку.

На нее вновь нахлынуло беспокойство по поводу ее докторантуры и карьеры. Сколько она ни пыталась, не могла отделаться от мысли, что она просто эгоистка, которой образование дороже благополучия ребенка.

Тем не менее она и сейчас считала неправильным увозить маленькую Марию в чужую страну и чужую семью. Особенно сейчас, когда Джулия не знала, какие тревоги снедают Габриеля.

«Быть может, он не хочет тянуть с обзаведением детьми и готовит почву, чтобы сказать мне об этом».

Покрутив эту мысль в мозгу, Джулия отбросила ее. Габриелю тоже хотелось, чтобы она окончила докторантуру. Он не собирался осложнять ей жизнь.

Она потратила столько усилий, чтобы попасть в докторантуру. Его вчерашние слова о «Джулианне, которую он знает» глубоко ранили ее. Всю свою жизнь Джулия старалась быть понимающей и сострадательной. Но быть хорошим человеком не значит отказываться от своих мечтаний и планов.

Как бы ей ни хотелось помочь Марии, Джулия просто не могла согласиться на удочерение ребенка. Не сейчас. Возможно, года через два, когда они получше познакомятся с малышкой, а Джулия уже будет на четвертом курсе докторантуры. В это время докторанты обычно составляют план своей диссертации и приступают к ее написанию. Джулия смогла бы сочетать ученые занятия с материнскими обязанностями.

Во всяком случае, она так думала.

Джулию не покидало беспокойство о муже и тайных демонах, терзавших его. Почему он до сих пор скрытничает?

Взяв с ночного столика мобильник, она быстро набрала эсэмэску.

Г.!

Когда сегодня я проснулась, мне не хватало тебя.

Спасибо за записку и за стихотворение.

С нетерпением жду открытия выставки.

Я тоже люблю тебя.

Дж.

Джулии захотелось сделать какое-нибудь доброе дело, проявив сострадание к тем, кто в нем нуждался. Она оделась и решила отправиться на поиски бездомного, которому однажды подала милостыню. Это было почти два года назад, когда она впервые приехала во Флоренцию вместе с Габриелем.

Она прошла весь центр города, так и не найдя бездомного старика. На ее расспросы люди пожимали плечами и качали головами. Никто не видел человека, соответствующего ее словесному портрету.

Пока Джулианна, сидя в баре «Персео», заедала свои неудачные поиски лимонным мороженым, Габриель заканчивал разговор с Массимо Витали. Вернувшись в отель, он застал номер пустым, но в воздухе пахло апельсином – запахом туалетной воды Джулии.

Он стал вспоминать их первую поездку во Флоренцию. Воспоминания были счастливыми. Одну стену в этом номере Габриель с удовольствием превратил бы в место поклонения. Он вспоминал те дни. Сколько усилий он тогда приложил, чтобы завоевать доверие Джулианны. И вдруг перед глазами промелькнула другая картина. Габриель увидел, какой была бы его жизнь без нее. Холод, пустота, никчемность.

Ему надо немедленно разбираться со своими проблемами, иначе трещина между ним и Джулией будет и дальше расширяться, пока он не потеряет свою Беатриче.

Сняв трубку, Габриель набрал рабочий номер своего психотерапевта, после чего оставил на автоответчике длинное сообщение. Затем, открыв ноутбук, он вышел на поисковую страницу «Гугл» и ввел в строку поиска имя Оуэна Дэвиса.

* * *

Спустя несколько часов Джулия стояла в ванной, занимаясь макияжем. Рядом брился Габриель. Ненароком коснувшись шеи, Джулия вздрогнула. Давно уже не было ни физической боли, ни следов шрама. Но она хорошо помнила место, куда ее укусил Саймон. Всякий раз, дотрагиваясь до этого места, она ощущала его зубы.

На ее затылок легла нежная рука Габриеля.

– Больше он никогда и пальцем до тебя не дотронется.

Габриель стоял у нее за спиной. В зеркале отражались его глаза.

– Я бы очень хотела в это верить. Но иногда мне кажется, что он и Натали не оставили мысли расквитаться со мной.

– Они не посмеют, – сказал Габриель, целуя ее в лоб.

– Почему ты так уверен?

На его лице что-то промелькнуло и мигом исчезло, заслоненное улыбкой.

– А ты верь мне.

– Сегодня я звонила отцу, – сообщила Джулия, водя пальцем по мраморной поверхности.

– И что он сказал?

– Они хотят пожениться в уик-энд после Дня труда. Свадьба будет скромной. Отцу хочется, чтобы Дайана поскорее перебралась к нему, а она не соглашается переезжать раньше, чем они поженятся.

– Есть новости об их ребенке?

– Пока никаких перемен. Дайана чувствует себя хорошо. Ребенок – тоже, насколько это возможно в его состоянии. Врачи следят за здоровьем их обоих… Отца гнетет собственная беспомощность.

– Его состояние можно понять. Он хочет защитить жену и сына, но ничего не может сделать.

Джулия кивнула, уткнувшись глазами в мраморную поверхность, которая явно не заслуживала столь пристального внимания.

– Жаль, что с Марией так получилось, – сказала она.

– Мне тоже жаль. – Габриель опустил голову. – Но я хотя бы сделал попытку ей помочь.

– Быть может, кто-то из людей, кому ты сегодня звонил, изменит свое мнение. Они говорили «нет», не видя ребенка. Я уверена: если бы они увидели это маленькое чудо, то сразу бы полюбили Марию.

Габриель кивнул, шевеля пальцами босых ног.

– Габриель, я не стану говорить, что до конца понимаю твои чувства к этой девочке. Я их не понимаю. Меня не удочеряли, поэтому я не могу разделить твою привязанность к приютским детям. Но если ты подождешь до моего четвертого курса, я…

– У нас еще будет масса времени, чтобы поговорить об этом. Не нужно торопиться, – сказал Габриель, сопроводив свои слова мягкой улыбкой.

Джулия испытывала смешанные чувства: облегчение, которое почему-то было пронизано ужасом.