Галдар рассвирепел. Быстрым движением он наполовину вытащил клинок из ножен.

– Я сейчас отрежу твой поганый язык за такие слова! Ты же видел, как во время боя она в одиночку помчалась навстречу врагу! Где же тогда был ее страх?

– Спокойнее, минотавр, – ничуть не испугался Самоал. – Убери свой меч. У меня и в мыслях не было ее обидеть. Но ты не хуже меня знаешь, как горячит кровь битва, как люди, считая себя неуязвимыми, совершают то, на что никогда не отважились бы в обычных обстоятельствах. И было бы вполне естественно, если бы сейчас она лишилась своего самообладания, как следует рассмотрев ситуацию и поняв масштабность этой задачи.

– Нет, в ней нет страха. – Галдар говорил по-прежнему сердито, но все же отправил меч обратно в ножны. – Какой страх может быть у той, кто говорит о смерти с восторгом, у той, которая, будь ее воля, кинулась бы в объятия смерти, у той, которая только против своей воли остается в этом мире.

– Человек может бояться многого и помимо смерти, – задумчиво произнес Самоал. – Например, неудачи. Может, она боится того, что если не сумеет взять Оплот, то все отвернутся от нее, как отвернулись от Повелителя Миллоса.

Галдар покачал рогатой головой и оглянулся на палатку Мины, стоявшую на небольшом возвышении, над которой развевался сохранивший следы крови штандарт. У палатки стояли люди, множество солдат несли молчаливую добровольную вахту, ожидая и надеясь хоть мельком увидеть Мину или услышать ее голос.

– Ты готов оставить ее сейчас, Самоал?

– Нет, ни за что. – Капитан взглянул туда, куда смотрел минотавр. – И сам не понимаю почему. Будто она околдовала меня.

– Я скажу тебе почему. Она дает нам то, во что можно верить. Что-то, что выше нас самих. – Он смутился и потер все еще болевшую руку. – Я сам только что посмеялся над этим. И теперь стыжусь.

Вдали заиграл рожок. Часовые, находившиеся у входа в долину, стали подавать лагерю сигналы о том, что приближается гонец Таргонна. Солдаты замерли, каждый оставил то дело, которым был занят, весь обратившись в слух. Огромная толпа, собравшаяся на дороге, расступилась, пропуская к палаткам гонца на взмыленной лошади. Галдар поспешил к Мине.

Повелитель Миллос смело покинул шатер как раз в ту минуту, когда Мина вышла из своей палатки. Не сомневаясь в том, что доставленные вести несут приказ схватить самозванку, он торжествующе глянул в ее сторону. Он предчувствовал, что ее падение неминуемо.

Но девушка и не смотрела на него. Она ожидала дальнейшего развития событий молча и с таким спокойным безразличием, будто заранее предвидела его ход.

Гонец соскочил с лошади. Он удивленно оглядел толпу солдат, собравшихся вокруг палатки Мины, с некоторой тревогой заметив враждебные взгляды, направленные на него, и услышал угрозы, высказываемые вполголоса, но совершенно недвусмысленные. Недоумевая и продолжая оглядываться, он направился к шатру Повелителя Миллоса и, подойдя, подал ему свиток в небольшом ларце. Никто из солдат не сводил с них глаз, люди стояли, сжимая в руках оружие.

Повелитель Миллос нетерпеливо выхватил ларец у него из рук. Он настолько был уверен в содержании вестей, что даже не потрудился уйти к себе, чтобы прочитать донесение в одиночестве. Он открыл простой, без всяких украшений, футляр, вынул свиток, сломал печать и с хрустом развернул пергамент. Он уже набрал в грудь побольше воздуха, чтобы выкрикнуть приказ об аресте этой самозванки, но вдруг поперхнулся. С таким свистом выходит воздух из проткнутого ножом пузыря. Лицо его мгновенно посерело, затем стало багровым, на лбу выступили капли пота. Несколько раз он облизнул пересохшие губы, скомкал в руках пергамент и, как слепой, стал тыкаться в полы шатра, не видя входа. Адъютант шагнул вперед, но Миллос со злобным рычанием оттолкнул его в сторону и бросился в шатер, захлопнув за собой полотнище.

Тут гонец обернулся к толпе собравшихся.

– Я разыскиваю командира отряда по имени Мина! – зычно выкрикнул он.

– А какое у тебя к ней дело? – проревел гигантский минотавр, выступив из толпы навстречу посланцу.

– Я привез ей приказ от Повелителя Ночи Таргонна.

– Пропустите его, – велела Мина.

Минотавр повел к ней гонца. Толпа, прежде загораживавшая тому путь, раздвинулась, образовав проход между шатром Миллоса и палаткой Мины. Посланец шел по нему, провожаемый отнюдь не дружелюбными взглядами вооруженных солдат. Он старался смотреть прямо перед собой, но это зрелище тоже было не из приятных – бычья шея и огромные плечи минотавра заслоняли собой все. Гонец шел вперед, кляня свою судьбу.

– Я послан с сообщением к офицеру по имени Мина. – Он подчеркнул это слово, с удивлением увидев перед собой молодую девушку. – А это всего лишь дитя!

– Дитя сражения. Дитя войны. Дитя смерти. Я – Мина. – Ее властный тон и спокойная уверенность не оставляли сомнений в ее праве на власть.

Гонец поклонился и вручил ей второй свиток, который на этот раз покоился в роскошном кожаном футляре, запечатанном серебряной печатью Неракских Рыцарей с изображением черепа и цветка лилии. Мина раскрыла его и вынула донесение. В толпе, казалось, перестали дышать. Гонец продолжал оглядываться по сторонам со все возраставшим изумлением. Позднее он доложит Таргонну, что чувствовал себя вошедшим в Храм, а не в военный лагерь.

С бесстрастным лицом Мина читала донесение, а прочитав до конца, передала его Галдару. У того, едва он взглянул на бумагу, появилось такое изумление на лице, что окружающие даже испугались. В его открытом рту блестели клыки, губы шевелились, не произнося ни звука. Он вновь и вновь перечитывал послание и наконец перевел глаза на Мину.

– Мина, прости меня, если можешь, – тихо произнес он, протягивая ей лист пергамента.

– Не у меня тебе следует просить прощения, – улыбнулась та. – Не во мне ты усомнился.

– О чем говорится в донесении, Галдар? – нетерпеливо спросил Самоал, и его вопрос эхом повторила толпа.

Мина подняла руку, и эта немая команда была понята всеми. Над лагерем повисла гнетущая тишина.

– Мне приказано направиться на юг, чтобы захватить, покорить и подчинить эльфийские земли Сильванести.

Тихое и гневное рокотание, подобное гулу приближавшегося шторма, было ей ответом.

– Нет! – закричало затем несколько голосов. – Они не посмеют! Оставайся с нами, Мина! Пошел он в Бездну, этот Таргонн! Мы пойдем на Джелек сейчас же! Вот что надо делать! Идемте все на Джелек!

– Слушать меня! – Голос Мины легко перекрыл нараставший шум. – Это приказание не генерала Таргонна! Он всего лишь рука, что водила пером по бумаге. Это повеление Единого Бога! Это Его воля приказывает нам идти на Сильванести, чтобы объявить всему миру о возвращении нашего Бога! Мы пойдем на Сильванести! – Голос Мины сорвался в счастливом рыдании. – И победа наша будет прекрасна!

– Ура-а-а! – раздалось громогласное восклицание и тут же сменилось новым: – Мина! Мина! Мина!