— Что… О чём вы?

— Я спрашиваю, зачем вы заходили в её комнату и рылись в её вещах?

— Я?! Да как вы могли такое подумать!

— Я видел вас собственными глазами.

— Кхм… — Лагарди закашлялся. На его щеках выступил лёгкий румянец.

— Да, я действительно заходил в её комнату, но ничего не трогал. Просто постоял и всё, — скороговоркой произнёс он.

— А кто разбросал вещи?

— Не я. Наверное, полиция. Кто же ещё?

— Зачем вам понадобилось заходить к ней?

Лагарди смутился.

— Как бы вам объяснить. Я писал, писал, писал как сумасшедший. В один момент понял, что больше ничего в голову не приходит. Тогда я решил зайти в комнату убитой, надеясь, что на меня снова снизойдёт вдохновение.

— И как, снизошло?

— Представьте себе, получилось. — Он торжественно улыбнулся. — Я получил мощный заряд творческой энергии. Надеюсь, его хватит не на одну книгу. Хотите, выведу вас в качестве основного персонажа? Публика любит читать детективы, в которых фигурируют отважные частные сыщики, не боящиеся бросить вызов сильным мира сего.

— Публика просто не знает, что таких сыщиков в природе не существует. Они вымерли. Сильные мира сего не любят, когда им засовывают палки в колёса.

— Бросьте. Я слышал, что вы не испугались перейти дорогу Мяснику. До меня дошли кое-какие слухи.

— Вы правы, это действительно слухи, не имеющие ничего общего с действительностью.

Лагарди укоризненно покачал головой:

— Не пытайтесь обмануть писателя. Творческая братия умеет разбираться в людях не хуже врачей и полицейских. Я обязательно напишу роман… нет, не роман, целый сериал! Издательство у меня его с руками оторвёт. Надеюсь, в этом доме хватит бумаги, потому что я просто фонтанирую свежими идеями. Не волнуйтесь, я не раскрою вашего имени, публика просто не узнает, что у моего героя есть прототип. Как вам такой вариант — вы частный сыщик в некоем городе Харь… нет, Хаскове.

— Кажется, у меня пробелы в географии. Я не знаю такого города.

— Конечно, не знаете, — усмехнулся Лагарди. — Этого города просто не существует, как и не существует мира, в котором этот город находится. Я его выдумал.

— Обожаю фантастику, — хмыкнул я.

— Кто же её не любит! — воскликнул писатель.

Глаза его горели лихорадочным блеском.

— Вы будете одиноким, никому не нужным человеком, прозябающим в скуке. В меру благородным и циничным. И ещё у вас будет одна слабость…

— Выпивка?

— Женщины, очень красивые женщины, ради которых вы готовы на безумства. Одна из них ворвётся в вашу контору, накликает на вашу голову кучу неприятностей и…

— И конечно, её похитят у меня на глазах. Кто-то врежет мне по башке, я свалюсь без чувств, а когда очнусь, её не будет.

— Да вы на ходу подмётки рвёте, — восхищённо заметил писатель. — Хотите, возьму вас в соавторы? На первое время не обещаю крупных гонораров и имени на обложке. Вот наберётесь опыта, а потом…

— Очень похоже на рабство. Говорят, оно распространено среди жителей Чёрного континента. Будь я негром, может, и согласился. Впрочем, что будет дальше с вашим героем?

— О, всё, что полагается в хорошей книге: драки, погони, колоритные персонажи, динамичный сюжет. Судьба-злодейка закинет его в такое место, о существовании которого он даже не подозревал.

— Я заинтригован, осталось только узнать: какое имя дадите этому герою?

— Кимби, нет, лучше сокращу до Ким. Звучит?

— Весьма.

— Как только книга выйдет из печати, я обязательно пришлю вам экземпляр с автографом. Обещаю.

— Не вздумайте забыть обещание. У меня за плечами пара лет вышибания долгов. Некоторые банки охотно прибегали к моим услугам.

Лагарди расстегнул воротничок рубахи и нервно сглотнул:

— Если вы хотели произвести впечатление, примите поздравления: у вас получилось. Не сомневаюсь, мне этой ночью приснятся кошмары, и я знаю, кого винить. Да, если вас всё ещё интересует комната покойной, спросите миссис Поппи. Она там была.

— Откуда вы знаете?

— В комнате пахло её духами.

— Спасибо, Лагарди. — Я помялся, перед тем как выйти, и, набравшись духу, попросил: — Раз вы всерьёз решили взять меня в прототипы, пожалуйста, сделайте моего героя удачливей, чем я. Ему это пригодится.

— Хорошо, — кивнул Лагарди.

Я облегченно вздохнул и закрыл за собой дверь. Приятно ощущать себя прототипом будущей книги, а если Лагарди напишет то, что мне не понравится, сломаю ему пальцы.

Миссис Поппи занималась скучным делом — кажется, это занятие называется вышивкой гобеленов, лучший способ убить кучу времени и потратить уйму нервов.

— Вы здесь, чтобы снова выказать мне сочувствие? — спросила она, отложив непонятные крючки, похожие на инструменты из арсенала палачей.

— Я бы не стал беспокоить вас, если бы не одно обстоятельство. — Я запнулся, подбирая слова.

— Говорите смелее, — попросила женщина, не скрывая интереса.

Трудный момент миновал.

— Скажите, зачем вы заходили в комнату убитой? — спросил я на одном дыхании.

— У мисс Портер была моя вещь — рисунок, который я хочу перенести на гобелен. Она обещала вернуть его и не успела, — виновато сообщила вдова. — Я отвлекаюсь от происходящего, когда занимаюсь этим. — Она обвела руками приспособления. — Кстати, кто-то копался в её вещах до меня и учинил в комнате ужасный разгром. Полицейские ведут себя хуже слона в посудной лавке.

Я принёс извинения и вышел. Возможно, кто-то из этих двоих врёт, или мне не всё известно. Слишком много загадок спряталось под крышей этого старинного особняка.

Утром я сделал то, что откладывал столько времени: отправился на приём к Ангеру Брутсу.

Далеко не каждый может к нему попасть, и не каждый, попав к нему, может вернуться обратно. Королевская служба безопасности шуток не любила.

Брутс принял меня неласково. Весь его вид говорил, что я не вхожу в число людей, которым были бы здесь рады.

— Что случилось? — с наигранной обидой спросил я. — Разве я принёс неприятные известия?

— Не в этом дело, Гэбрил, — вздохнул Брутс. — Возможно, мы в последний раз встречаемся в этом кабинете.

— Идёте на повышение? — предположил я.

— Если бы, — со злостью сказал следователь. — У нас новая метла. Главный министр Эванс решил взять нашу службу в свои руки. Головы полетели… И что самое обидное, дураки на местах остаются, а всех толковых повымели.

— Вас к дуракам вроде не причислить, — осторожно заметил я.