Мельбурн знал и все еще смотрел на нее по-прежнему. Он все еще хотел жениться на ней. Хотя ее мать и не права в отношении Себастьяна, однако верно оценивает ситуацию, если речь идет об обществе. Все возненавидят ее отца, с отвращением будут вспоминать, как охотно искали его общества. Мельбурн может оградить ее от этого, но взамен это затронет его.

— Я иду спать, — сказала Жозефина, собрав шитье и вызвав Кончиту. — И я все-таки хочу, чтобы ты предложила ему выкупить землю, которую он продал. Никто не должен страдать или умереть из-за его мечтаний. Это не то, чем я могу гордиться.

Жозефина поднялась в спальню раньше Кончиты, подошла к незапертому окну и распахнула его. Она могла задаваться вопросом о причинах выйти замуж за Себастьяна, но знала, что она хочет этого брака не из-за желания получить защиту в теперешних сложных обстоятельствах.

Ей было важно уяснить для себя, страдает ли она той же болезнью, что и отец, владеет ли ею та же потребность казаться более важной персоной, чем она есть на самом деле. Ей ведь нравится, что Себастьян заставил ее почувствовать себя оцененной, драгоценной, возвеличенной.

— Нет, — ответила она самой себе, присев на краешек кровати.

С Хейреком она имела бы такую же возможность получить титул и узаконить свое социальное возвышение. Она, возможно, сделала бы это, не удиви ее Себастьян в этой самой комнате. Но когда она вообразила жизнь с Хейреком… это не имело ничего общего с тем трепетом и восторгом, который охватывал ее при одном только взгляде на Себастьяна.

И он нуждается в ней. Он предпочел ее не потому, что она принцесса, богатая наследница или умеет убедить людей расстаться с деньгами. Он ценил ее за ее личностные качества — за ее душу и ум. Когда они встретились в первый раз, она видела его одиночество, слышала это в отстраненных, холодных интонациях его голоса. За последние дни одиночество, казалось, оставило его, и Жозефина думала, что именно она тому причиной. Это было безрассудное, сильное, пьянящее чувство, которого она никогда не ожидала испытать, но от которого теперь не хотела отказываться. Никогда. Она снова посмотрела в окно, и сердце у нее сжалось. Она не хотела, чтобы он влезал в окно и уходил на рассвете. Она хотела, чтобы он был в ее жизни всегда.

В его обществе она стала другой и сейчас нравилась себе больше той, какой была прежде.

Еще несколько дней. Только несколько дней, и она узнает, заслужила ли она жизнь с Себастьяном, о которой мечтала, или ей придется одной бежать в ночь.

— Доброе утро, ваша светлость, — приветствовал Стэнтон спустившегося Себастьяна.

— Доброе утро. Моя дочь проснулась?

— Она в маленькой столовой.

— Спасибо. Я дома только для родных и королевской семьи Коста-Хабичуэлы. — Он пошел по коридору.

— Хорошо, ваша светлость. Лорд Шарлемань прибыл пять минут назад. Он с леди Пип.

Ах, Шей. Себастьян вздохнул. Этим утром ему совсем не хотелось препираться, его тянуло глупо улыбаться без всякой причины, но он не уклонится от спора. Для мужчины зрелого возраста, который столько лет управлял такой могущественной страной, как Англия, стремление быть рядом с Жозефиной могло бы быть сугубо приватным делом, которое не может качнуть земную ось. Но для Себастьяна сейчас не было ничего более важного, чем это.

— Нужно, чтобы никто не нарушал нашего уединения.

— Я прослежу.

Себастьян открыл дверь столовой:

— Доброе утро.

Пип бросилась к нему и потянула его за руку к месту в торце стола.

— Тебе нужно поговорить с дядей Шеем, — сказала она и отпустила его руку, чтобы отодвинуть тяжелый стул.

Шарлемань сидел на своем старом месте по правую руку от Себастьяна, тарелка Пип стояла напротив.

— Да, я знаю, — ответил Себастьян. — Думаю, мы погуляем в саду, пока ты закончишь зав…

— Это не может ждать, — перебила дочь. — Дядя Шей, скажи папе, что ты сказал мне.

Серьезное лицо Шея напряглось.

— Пип, я не…

Девочка жестом остановила его.

— Я сама тебе скажу. Дядя Шей говорит, что я могу быть принцессой. — Пенелопа прижала руку к сердцу.

Себастьян поднял бровь.

— Он так сказал?

— Да. Он сказал, что если ты женишься на принцессе Жозефине, тогда я могу быть принцессой, если захочу, потому что в ее семье все могут быть, кем хотят. А когда ты женишься на ней, я буду членом ее семьи!

Его веселье исчезло, когда он услышал причину предположений дочери. Себастьян едва заметил, как появившийся Стэнтон отослал лакеев Тома и Гарри.

— Я не думаю, что твой дядя имел в виду именно это, дорогая, — сказал он самым спокойным тоном, на какой был способен.

Девочка подозрительно посмотрела на Шея:

— Это правда?

— На самом деле, — вмешался Себастьян, пока брат попытками объяснить не ухудшил положение, — дядя Шей имел в виду, что после замужества Жозефина больше не будет носить почетный титул принцессы. Она будет герцогиней Мельбурн.

— Как мама.

У Себастьяна дернулась щека.

— Да, как мама.

Шей поднялся.

— Мы вернемся через несколько минут, Пип, — произнес Себастьян.

— Не торопитесь. Я займусь персиком. Дядя Зак тоже зайдет? Если так, я спрячу остальные персики.

— Нет, я его не жду, моя хорошая. Твои персики в безопасности.

Себастьян вышел, Шей — следом за ним. На полпути к конюшне брат отстал.

— Я не собираюсь бегать наперегонки, Мельбурн, — сказал он, останавливаясь.

Себастьян повернулся:

— Каково бы ни было твое мнение о ситуации с семейством Эмбри, ты не должен обсуждать это с моей дочерью. Это ясно?

— Я не называю это ситуацией, — парировал Шарлемань. — Я считаю, что ты обезумел, да еще приказываешь остальным не видеть в этом ничего необычного. Ты помогаешь обманывать Англию, черт возьми.

— Только так я могу положить этому конец, — натянуто сказал Себастьян. — Почему ты считаешь меня безумным?

— Тебе нужно, чтобы я это сказал?

— Да.

— Прекрасно. — Шей пнул носком сапога гравий. — Не говоря уж о том, что ты считаешь, будто можешь в одиночку спасти всех и выручить девицу из беды, ты забыл о том, что четыре года оплакивал Шарлотту.

Раздражение охватило Себастьяна.

— Я не собираюсь обсуждать…

— Ты знаешь эту женщину меньше месяца, — перебил Шей. — И ты ждешь, что я поверю, будто твое внезапное желание жениться на ней не имеет ничего общего с обстоятельствами ее отца?