— Мы ждали только вас, отец Трепанье.

С этими словами Рей Синклер отступил в сторону, подпуская Джея ближе.

Фауст начал с лекции. Он напомнил собравшимся о происхождении коллекций музеев, даже самых известных: захватчики тащили домой награбленные предметы искусства, военные трофеи. Способы, которыми галереи завладели многими ценностями, при ближайшем рассмотрении не выдерживали никакой критики. Фауст упомянул Амброзианскую республику в Милане.[99]

— Я подвожу к тому, что не намерен обсуждать, каким образом этот документ попал в руки «Приюта грешников». Главное, что он сейчас здесь, в целости и сохранности.

— Нет никаких сомнений в том, что этот документ подлинный?

Фауст кивнул, словно признавая справедливость вопроса Джея.

— Мики Инагаки, ведущий специалист в этом вопросе и, кстати, мой друг, провел тщательное всестороннее исследование. — Фауст улыбнулся. — Это подлинник.

— Можно его осмотреть?

— Я понимаю ваше любопытство, святой отец, — заговорил Игнатий Ханнан.

Любопытство!

— Но, учитывая споры, кипящие вокруг документа, думаю, никто из нас не вправе его осматривать. Я собираюсь вернуть бумаги туда, где их законное место. В Ватиканскую библиотеку.

Джей не мог поверить своим ушам. Отдать спасенного ягненка обратно волкам? Да это же безумие! Теперь, когда появилась возможность раз и навсегда прояснить вопрос о полноте документа, обнародованного в 2000 году тогдашним кардиналом Ратцингером, ныне Папой Бенедиктом XVI. Джей заговорил тоном диктора с канала «История», перечисляющего сведения, которые телезрителям известны не хуже, чем ему самому.

Игнатий Ханнан оставался непреклонен. Он одобрил покупку, для того чтобы возвратить документ в Ватикан. Обсуждать больше нечего.

— Надеюсь, отец Трепанье, вы все понимаете.

— Вы меня переоцениваете.

Джей проводил взглядом Габриэля Фауста, отнесшего драгоценную тетрадку во временное хранилище, в служебный сейф «Эмпедокла». Подали напитки — казалось, все празднуют крушение надежд Трепанье. С ноющим сердцем Джей незаметно ускользнул, однако, когда он уже выходил из здания, его окликнули.

— Святой отец, можно вас на пару слов?

Это был Габриэль Фауст.

Анатолий не стал перезванивать Жану Жаку Трепанье. Он набрал номер телефона священника, сидя напротив входа в «Фатиму сейчас!» в машине, купленной по ту сторону границы. Разговаривая с Трепанье, Анатолий наблюдал за священником и понял, что рыбка на крючке. При любых обстоятельствах он собирался выжать хоть что-нибудь из этой безрадостной цепочки событий. Анатолий был из тех, кто шел к цели по головам. Он не давал своим действиям нравственной оценки, просто так его учили всю жизнь. Но проделать весь этот кровавый путь и обнаружить, что доставшийся ему документ — совсем не то? Воистину, это явилось суровым испытанием для угрюмой сосредоточенности и терпения, с которыми занимался все эти годы своим ремеслом Анатолий.

Он хотел получить отчет о покушении на Иоанна Павла II. Анатолий был убежден: тщательное расследование покажет, что Кремль не имел никакого отношения ни к его планированию, ни к организации. Профессиональную гордость агента оскорбляло то, что КГБ приписывали столь неуклюжую операцию. Ну как мог убийца рассчитывать затеряться в толпе на площади Святого Петра? Разумеется, Агджу немедленно схватили. Анатолий знал, как сам осуществил бы операцию. Он частенько приходил на место покушения и стоял там, глядя на одно здание на соседнем холме Яникул. Бывшая обитель августинцев располагалась совсем рядом, один из них вполне мог находиться в толпе на площади. Нет, идеальная позиция для убийцы была здесь, на крыше этого здания, в котором, как выяснил Анатолий, теперь размещался Североамериканский колледж. Консьержем работал соотечественник, который давно перебрался в Рим, но по-прежнему радовался любому случаю поговорить по-русски. Он проводил Анатолия наверх и вдруг принялся шарить по карманам. Куда же подевались ключи?

Анатолий помог ему в поисках, но, как оказалось, тщетно. Наконец консьерж поднял руки: что ж, есть еще один комплект.

Анатолий ушел с ключами в кармане.

Он словно сам шаг за шагом готовился к покушению. Если бы хоть кто-нибудь осмелился выступить с открытыми обвинениями, не составило бы никакого труда доказать, что действовали полные дилетанты.

Уже в Штатах, заверив перепуганную женщину в кабинете Трэгера, что он сохранит ей жизнь, если она покажет, где сейф, Анатолий откинул ковер за письменным столом и долго смотрел на циферблат. Затем выстрелил в замок и открыл дверцу. И вот наконец этот документ! Должно быть, Анатолий улыбался, когда обернулся. Над залепленным изолентой ртом глаза женщины широко раскрылись от ужаса, не отрываясь от дымящегося дула пистолета. Анатолий не хотел дольше ее мучить. Он подошел, приставил пистолет к ее голове и спустил курок.

И только тогда выяснил, что у него в руках оказался рассказ об откровениях, явившихся какой-то крестьянской девушке в Фатиме!

Ярость Анатолия немного улеглась, лишь когда он напомнил себе, что кое-кто хочет получить эти бумаги так же страстно, как он сам — отчет о покушении на Иоанна Павла II.

Анатолий представил себе, как снова проникает в Ватикан и предстает перед тем, кто занял место покойного Брендана Кроу, предлагая обмен. Он улыбнулся, восхищаясь своим дерзким планом. Расстался с ним Анатолий очень неохотно. Это было бы не умнее попытки Агджи смешаться с толпой на площади Святого Петра.

Но если не баш на баш, то деньги. Огромные деньги. Деньги решают большинство проблем: от человеческой алчности никуда не денешься. За последние несколько недель Анатолий узнал об Игнатии Ханнане намного больше, чем ему было нужно, и вот теперь это оказалось полезным. Однако и здесь напролом идти не стоило. Никто по своей воле не возвращается на место преступления. И тут Анатолий подумал о Жане Жаке Трепанье.

И Трепанье, заглотив наживку, отправился к человеку, располагавшему суммой, которую запросил Анатолий. Агент следовал за священником по шоссе, но в отличие от него не стал въезжать на территорию «Эмпедокла». Проехав дальше, он развернулся и стал ждать.

Ожидая, он размышлял о способах обмена. В таких случаях передача всегда — головная боль, вот почему похитители обычно приходят за вознаграждением, только убив заложника. Четыре миллиона долларов. Анатолий усмехнулся, вспоминая, что сумма пришла ему в голову во время разговора с Трепанье. Значит, то, что находилось у него в руках, действительно того стоило. Однако Анатолия не интересовали деньги как таковые. О, конечно, у него мелькнула мысль о жизни в достатке. В конце концов, он тоже человек, и ничто человеческое ему не чуждо. Счет в швейцарском банке, дача под Ялтой. Анатолий прогнал эту мысль: там он будет скучать так же, как скучал Чехов.