— Мне так не показалось, — сказал Гуров. — Погибший, как известно, был мастером скоростного спуска. Все, кто его знал, утверждают, что он просто не мог так ошибиться и выкатиться за пределы трассы почти на полкилометра.

— Но ведь дело было ночью, — напомнил лейтенант. — И потом, Семенов, возможно, выпил перед тем, как отправиться на трассу. И вообще он был уже в годах…

— А вам, лейтенант, сколько лет, если не секрет? — спросил Гуров.

— Мне двадцать шесть, — отвечал собеседник.

— Ну, конечно, в вашем возрасте все, кто старше сорока, кажутся глубокими стариками, — заметил Гуров. — Однако Семенов был совсем не стар. Но важнее другое. Я прошел весь путь, который проделал Семенов от поворота на трассе до обрыва, и кое-что обнаружил. Вы сами там ходили?

— Наверху? Да, конечно! — заверил его Касыгов. — Я внимательно осмотрел место у обрыва. Смотрел, нет ли каких следов борьбы. Следов не было.

— А путь к этому обрыву — смотрел?

— Нет, а что?

— А то, — отвечал Гуров, — что Семенов не съехал с трассы. Он с нее сошел. И дальше шел пешком, волоча за собой лыжи. Об этом говорят следы. Как ты думаешь, что его заставило так поступить?

— Не знаю… — растерянно отвечал лейтенант.

— И я пока не знаю, — сказал Гуров. — Но хочу узнать. А для этого надо провести кое-какие действия. Прежде всего — вскрытие тела. И сделать анализ крови. Может, еще какие-то анализы — судебный врач знает какие. Есть у вас судебный врач?

— Да, у нас есть… Но родственники, кажется, хотели быстрее увезти погибшего в Москву…

— Кто тебе об этом говорил? — спросил Гуров.

— Жена… То есть вдова погибшего.

— Мне она говорила другое, — сообщил Гуров. — Что заинтересована в тщательном расследовании всех обстоятельств и причин смерти ее мужа.

— Наверное, передумала… — сказал голос в трубке.

— Да, скорее всего, передумала, — согласился Гуров.

Окончив разговор с лейтенантом Касыговым, Гуров несколько минут стоял, раздумывая, что делать дальше. Лейтенант обещал немедленно выслать машину за телом Семенова. Уже вечером, по его словам, проведут вскрытие и все анализы, к утру результаты будут известны. Если бы дело происходило в Москве, Гуров, скорее всего, до утра бы ничего не предпринимал и занялся другим делом — ведь редко бывает, чтобы оперативник имел в разработке только одно дело. Чаще их бывает три-четыре.

Но здесь другого дела у него не было. А откладывать и ничего не делать почти сутки было не в привычках Гурова. «Можно сходить и обследовать место, где нашли тело Семенова, — размышлял он. — Но вряд ли я там найду что-то существенное. Важнее побеседовать с теми, кто знал погибшего. И начать надо с самого близкого покойному человека — с жены. Хотя я и не хотел сначала с ней говорить, а все равно никуда от этого не деться. Какие бы у них ни были отношения — но она все равно остается близким покойному человеком. Значит, надо идти к Лидии Евгеньевне».

Приняв такое решение, Гуров вошел в пансионат. В холле никого не было — Абуладзе, как видно, поднялся к себе. Где же искать комнату вдовы? Может, постучаться к Ксении, спросить у нее?

Пока Гуров колебался, вопрос решился сам собой: на втором этаже открылась одна из дверей, и из нее вышла Лидия Евгеньевна Семенова.

— Как вы кстати появились! — воскликнул сыщик. — Я как раз хотел с вами побеседовать.

— Хорошо, давайте побеседуем, — согласилась вдова. — Поднимайтесь, посидим у меня. Там нам никто не помешает.

Пользуясь приглашением, Гуров поднялся на второй этаж и вошел в комнату, которую занимала Лидия Евгеньевна. Хотя мебель здесь была гостиничная и убранство не отличалось от убранства других номеров, вдова все равно сумела придать комнате свой особый вид: на тумбочке стояли несколько восточных свечей, одна из которых, как видно, недавно курилась, на стенах висели копии японских гравюр.

— Садитесь, — пригласила вдова, указав сыщику на стул; сама она заняла кресло у окна. — О чем вы хотели меня спросить?

— Мне хотелось прояснить несколько моментов, — начал Гуров. — Прежде всего мне нужно лучше представить себе состояние здоровья вашего мужа. Он был спортсменом, как меня заверили, настоящим мастером скоростного спуска, вел, как я понимаю, здоровый образ жизни — но был ли он на самом деле здоровым человеком?

— В том-то и дело, что не был, — со вздохом призналась Лидия Евгеньевна. — Весь этот бодрый вид, эти ночные катания были сплошной имитацией. Мне неприятно это говорить, но мой муж был фальшивым, неискренним человеком. И это касалось не только здоровья, а всего. Буквально всего! И бизнеса, и личной жизни, и привычек…

— Ну, о бизнесе и личной жизни мы можем поговорить позже, — сказал Гуров. — А сейчас хотелось бы все-таки услышать о состоянии здоровья Игоря Борисовича.

— Хорошо, давайте о здоровье, — согласилась вдова. — Начнем с того, что несколько лет назад он перенес инфаркт.

— Вот как?! — заинтересовался Гуров. — Глядя на него, я бы этого никогда не сказал.

— А разве вы его видели? — удивилась вдова. — Я имею в виду — живым?

— Да, видел, — признался Гуров. — Вот как раз вчера, когда он ехал на трассу, мы с моей женой спускались оттуда. У меня хорошая зрительная память, я неплохо запоминаю лица людей. И я запомнил вашего мужа. И припомнил, что и раньше несколько раз встречал его там, наверху. Он производил впечатление совершенно здорового человека.

— Все это было напоказ, — заверила его вдова. — На самом деле он все время беспокоился о своем здоровье. Это началось три года назад, с инфаркта. Он был, правда, не слишком обширный, поврежденным оказался только один клапан, операция не понадобилась, ему даже стенд ставить не стали, но Игорь, помню, сильно испугался. После кардиологии он лег в клинику на обследование. И оно выявило целый букет: простатит, аденома, снижение слуха, проблемы с кишечником… Кроме того, он страдал от перепадов давления. Оно у него было то немного повышенное, то резко понижалось.

— То есть пониженное давление было у вашего мужа чаще?

— Да, чаще. Но случались и гипертонические кризы. Хотя редко.

— В таком случае ваш муж должен был принимать лекарства — и для поддержания сердца, и от давления…

— Да, он принимал их каждый день, — подтвердила вдова. — И сердечные, и от давления, и от простатита.

— Скажите, а головокружений, обмороков у него не было?

— Головокружений? — удивилась Лидия Евгеньевна. — Нет, я о таком никогда не слышала. И обмороков тоже не было. Все-таки он старался, много двигался, а кроме того, принимал лекарства.

— Понятно… — произнес Гуров.

— Физически головокружений у него не было, — между тем продолжала вдова. — А вот головокружения, так сказать, психические — были.