Последние трое оценили все, что произошло у них на глазах. Не отнять, кешайны – воины умелые, обученные, да и опыта у них явно хватало. Дуная спас лишь жилет, вздетый под курткой. Что было бы, не верни его ему Ли перед уходом в логово сектантов, пластун побоялся представить.

Удар высокого, сухощавого копейщика вышел хорош. Был бы чуть вверх и наносись он сильнее, тут бы Дунай и лег, брызгая кровью из разрубленного горла. Но и так хватило, когда широкий наконечник ударил прямо в грудь, выбивая из нее воздух и отбросив Дуная назад. Пластун ударился спиной о камень стены, чуть не упал на колени. Кешайн радостно оскалился, рванул к нему, прикрываемый с обеих сторон двумя мечниками. Дунай, успев заметить, как сухощавый отвел копье в сторону, рванул из-за пояса пепербокс.

Со стороны двери ударило выстрелом, рвануло воздух визгом крупно рубленной проволоки, которой оказалась заряжена фузея в руках Айгуль. Кешайнов отбросило назад. Двое: сухощавый и левый его сосед – погибли сразу, расплескав по плитке на полу содержимое вскрытых голов. Третий, стоявший за ними, пока был жив.

На губах крепкого и невысокого воина пузырилась красная от крови пена, он умирал, но глаза его смотрели только на Айгуль, стоявшую напротив него. Девушка достала из подсумка заряд, разорвала зубами бумагу патрона и засыпала порох. Следом отправила в ствол фузеи пыж и горсть крупных кусков проволоки.

– А-а-а-й-г-х-э… – Кешайн зашелся в булькающем кашле.

– Да, брат. Прости меня.– Девушка оказалась рядом и ударила незаметно извлеченной из-за спины саблей.– И да пребудь в мире, когда окажешься на Вечном Синем Небе.

Кешайн умер мгновенно. Удар клинка пришелся в щель между пластинами панциря, пробил сердце. Дунай кивнул, соглашаясь с Айгуль. Как она сейчас смогла убить своих первых врагов, бывших не так давно братьями? Наверно, ей тяжело, хотя все, что заметил пластун, были мгновенно сжавшиеся губы.

– Эй, Варсонофий!

Пластун встал, поняв, что самый главный противник сам добрался до них. Дверь вывела их на небольшую площадку, нависавшую над внутренним двориком крепости. С нее к соседнему зданию шел деревянный мост, висевший над неровной серой полосой внизу, сплошь заставленной ящиками и какими-то большими коробами. Не особо длинный – метров с десять, не больше. Но в два прыжка Дунай его перемахнуть точно не смог бы. И за ним лицом к пластуну и его товарищам стояли три человека.

Высокая фигура кешайна Хана, облитого металлом своего доспеха, с длинным изогнутым мечом в руке. Еще более высокий хайн, в черном просторном плаще и в своей странной полуживой маске на лице. И Любава, та самая Любава, за которой Дунай шел так упорно. Со связанными за спиной руками, в одной рубахе, без сапог. Светлая коса, перекинутая через плечо на высокую полную грудь, горящие голубые глаза и кляп во рту.

– Меня зовут Дунай.– Пластун прикидывал расстояние и свои возможности. Кешайн со шрамом стоял так, что голова Любавы, если что, мигом скатится с плеч.

– Да-да, запамятовал, ты уж прости. О! – Баритон хайна был таким же спокойным, как и сутки назад.– Я смотрю, ты нашел нашу потерю и даже остался жив. Здравствуй, моя блудная сестра Айгуль. Стойте на месте, глупцы, иначе эта красавица погибнет.

– Хорошо.– Дунай покосился в сторону Айгуль.

Та покачала головой и отошла чуть назад, нагибаясь. Что она собиралась сделать, пластун понял чуть позже. Размахнувшись, та с силой вогнала один из клинков павших кешайнов между дверной ручкой и косяком, намертво закрыв ее.

– Так-так… – Баритон из-под маски улыбнулся.– Не зря мы с братьями подозревали тебя, полукровка. Ах, как жаль, что все-таки кое-кто из них оказался полностью прав. А ведь я не верил, спорил с ними, Айгуль.

– Во что ты не верил? – Девушка положила фузею на сгиб локтя.– В то, что я полукровка?

– Я не верил, моя красавица, в то, что ты можешь предать и Ясу, и своих братьев. Доказательство первого – в руке кремлевского воина. Он жив, и спасла его ты. Айгуль, ты же поняла, что яд дали по моему приказу, и не тебе было выводить его. А тела твоих бывших братьев говорят о втором лучше любых слов. Зачем ты сделала это, глупышка Айгуль?

– У меня свои причины, безлицый.– Айгуль только пожала плечами.– Нельзя врать и ожидать, что вам постоянно будут верить.

– Ты уверена в правоте своих слов, заблудшая душа? – Хайн облокотился на поручни моста.– Обманывал ли я тебя, лично я?

– Да. Когда не открыл мне правду о моей матери, хайн.– На двор внизу полетел смачный плевок.– Или ты думал, что ваши зелья и попытки влезть в мою голову сотрут из нее лицо той, что подарила мне жизнь?

– Да-да, именно про это и говорили некоторые мои братья. Ты обратил внимание, Дунай из Кремля, что я говорю на твоем языке? Знаешь почему? Нет, конечно, не знаешь, но я и не буду объяснять тебе этого. Ты же помнишь, что Запад есть Запад, а Восток есть Восток, и им никогда не встретиться? Вот в Айгуль Запада оказалось, к сожалению, больше.

– Что-то не так,– шепнула Айгуль, переместившись за спину пластуна.– Будь настороже.

– Ты шел за ней, Дунай? – Хайн намотал косу Любавы на руку.– Да, ты шел за ней. В своем странном и глупом походе. Ну что же, ты настоящий батыр, герой по-вашему, вот ты и добрался. Ровно туда и ровно тогда, когда это было нужно нам, Народу. Но ты так ничего и не понял, дурак пластун.

– Приготовься… – Айгуль за его спиной взвела курок фузеи.

– К такому заранее не приготовишься,– баритон под маской стал еще веселее.– Даже если ты, Дунай, выберешься отсюда, тебя никто не будет ждать живым дома. Почему? Сейчас ты поймешь и увидишь, как возможность сохранить твою глупую и никчемную жизнь пропадет полностью. Убей ее, Хан.

Глаза Любавы расширились, когда меч кешайна вошел в ее спину. Упала она сразу после того, как Хан достал его одним неуловимым движением. И тут же, не останавливаясь, встряхнул, сбрасывая кровь. А левая рука воина со шрамом неожиданно метнула в сторону Дуная и товарищей что-то дымящееся. Айгуль выстрелила из фузеи: без прицела, просто навскидку. Ровно посередине моста вспыхнуло яркое горящее облако, разнеся сам мост в щепки.

Дунай пришел в себя почти сразу. В голове гудело, ударами молота по наковальне отдаваясь в ушах. В дверь за спиной размеренно и гулко били чем-то тяжелым, но пока та стояла, не поддавалась. Хайна на той стороне уже не было, а вот Хан стоял.

Потом Айгуль клялась, что никогда не видела такой скорости у лучников. Три стрелы Дунай выпустил одну за другой, даже не почувствовав их жесткие пятки в пальцах. И он тоже мог поклясться, что такой скорости не видел никогда до этого момента. Потому что меч в руке кешайна со шрамом лишь блеснул в неярком свете московского солнца и отбил стрелы. Все три, должные пробить хозяина меча хотя бы в одном месте. Ладонь Айгуль еле успела удержать руку Дуная, уже направившую пепербокс в сторону фигуры в сверкающих доспехах:

– Нет! Нам пригодятся все выстрелы, стой! – Она повисла на руке пластуна, неумолимо поднимающейся вверх.– Да стой же ты!!!