В его внешности не было ничего антипатичного, наоборот, тот воплощал эталон предупредительности. И вместе с тем от него так и веяло опасностью, как от гремучей змеи, лежащей на тропе.

– Да, вам.

Сопровождающая стойко встретила удивленный взгляд Пономарева, сделавшись отстраненно холодной, и, повернувшись к остальным клиентам, произнесла:

– Пойдемте, товарищи, нам сюда, – показала она движением руки в сторону длинного коридора.

Михаил Пономарев криво усмехнулся: вот так родина встречает своих опальных сыновей.

– Ничего особенного. Мне его открывать?

– Давайте лучше пройдем в соседнюю комнату, там и покажете.

– Что ж, если это не займет много времени, тогда пойдемте. Далеко топать?

– Не беспокойтесь, нам вот в эту комнату, – показал он на дверь, расположенную по правую сторону. Выкрашенная под цвет стены, дверь выглядела совершенно незаметно со стороны. Обычно в таких неприметных закутках уборщики хранят швабры с тряпками. – Прошу вас, – распахнул он дверь.

Прямо у порога его встретил молодой мужчина в сером костюме строгого покроя.

– Здравствуйте, Михаил Степанович, – произнес он.

– Я вас не знаю. Кто вы?

– Зато я о вас весьма наслышан. Я майор ФСБ Федосеев. Уверяю вас, у нас будет еще с вами время, чтобы узнать друг друга поближе.

Комната оказалась сквозной, и дверь с противоположной стороны уводила куда-то по ступеням вниз.

Двое мужчин, присутствующих в комнате, слаженно встали по обе стороны, и Федосеев напутствовал:

– Только давайте не будем совершать никаких глупостей, Михаил Степанович. Это для вашего же блага. На улице нас ждет машина, так что доберемся до нее без приключений.

– У меня есть выбор?

– Похоже, что нет. Пойдемте.

Не оборачиваясь, в полной уверенности, что за ним последуют, Федосеев прошел в открытую дверь, и Пономарев, сопровождаемый мужчинами, зашагал за ним.

Прежние волнения тотчас улетучились, когда для досмотра подошел таможенник. Он был обладателем тощего тела с невероятно узенькими плечами, а длинная шея с остро выпирающим кадыком делала его похожим на задиристого гуся. Когда он наклонил голову, изучая поданный курьерский лист, у Владлена невольно возникло ощущение, что он примеривается к месту, за которое можно было бы ущипнуть побольнее. Лицо постное, тягостное, какое бывает разве что после глубочайшего похмелья, а глаза, глубоко запавшие в вытянутый череп, молили о рассольчике. Он принадлежал к категории людей, которых трудно было чем-то удивить – все они видели, все они знают, – а потому он даже не изумился, когда Владлен протянул российский паспорт. Лишь невесело хмыкнул, что должно было означать: каких только чудес не бывает, однако инструкции допускали, что курьер может иметь иное гражданство. Проверив на дипломатический почте наличие печатей и подобающих подписей, он углубился в курьерский лист. Не отыскав противоречий, спросил, удовлетворяя любопытство:

– А что это у вас в мешке? Деньги?

– Три миллиона долларов, – легко подтвердил Владлен Лозовский.

Ответ был воспринят правильно – мелко расхохотавшись, таможенник произнес:

– Если так, проходите на посадку.

Все верно, не вскрывать ведь дипломатическую почту!

Подняв мешок за край, Владлен почувствовал под пальцами купюры, сложенные стопками, и поторопил замешкавшегося Назара:

– Ну, чего стоишь? Потопали!

Интересно, таможенник тоже распознал деньги, или это была его случайная шутка?

По широкому рукаву прошли в металлическое чрево самолета. Заняв место у иллюминатора, Владлен положил подле себя мешок, в этом же ряду разместились Людмила с Назаром. Хотелось верить, что самое скверное осталось позади.

Пристегнув ремень, Владлен почувствовал, как понемногу на него накатывает дрема – защитная реакция на события минувших дней. Некоторое время через полузабытье он слышал убаюкивающий голос бортпроводницы, вдумчиво сообщившей о том, как следует спасаться при аварийной посадке (хотя какое тут может быть спасение? всего-то некая психотерапия для особо нервных), а вскоре Лозовский под мерный рокот турбин погрузился в глубокий сон.

Проснулся он в тот момент, когда шасси коснулись бетонной поверхности взлетной полосы. Салон слегка тряхнуло, и лайнер, отзываясь на каждую неровность, покатил далее, сбрасывая скорость.

В салоне уже началось деловое оживление, и наиболее нетерпеливые стаскивали с багажных полок ручную кладь. Торопиться было некуда. Самое скверное осталось позади.

– Прошу оставаться на своих местах до полной остановки самолета, – объявила бортпроводница по рации.

Охотно повиновавшись, Владлен перевел взгляд на Людмилу, цепко державшую в руках холщовую сумку. На ее гладком, без единой морщинки лице он увидел трудно скрываемую удачу. Наверное, столь же глуповато и вызывающе счастливо выглядел он сам. «Каково это, ощущать себя миллионером?» Следовало что-то предпринять с собственным лицом и не поддаваться накатившим эмоциям. Однако хмуриться не получилось, любое насилие над губами, невольно расползающимися от радости высоко вверх, представлялось ему противоестественным.

Где-то впереди распахнулся люк, и пассажиры, загудев потревоженным ульем, потянулись к выходу. Вместе со всеми, взяв мешок за обе стороны, зашагали Владлен с Назаром. За ними, не скрывая торжества на красивом личике и плотно прижав сумку к себе, ступала Людмила. Владлен ее понимал, сейчас ей хотелось поделиться радостью, что обрушилась на ее худенькие плечи. Однако делать этого не следовало, вот запрутся в своем номере в гостинице, и тогда можно будет отдаться чувствам и орать во все горло, пока голосовые связки не надорвутся.

Вышли из самолета и зашагали в сторону паспортного контроля. Четвертый терминал аэропорта Хитроу встретил деловой суетой. Первое, что бросилось в глаза, огромное количество представителей службы охраны, взиравших на прибывших с откровенным недоверием, как если бы в каждом пассажире подозревали потенциального террориста. Грудную клетку болезненно сдавило от дурного предчувствия. Обошлось без приключений; на паспортном контроле молодой краснощекий служащий, едва взглянув на Владлена, державшего дипломатическую почту, равнодушно поставил на его паспорте крупную печать, разрешив пересечь границы Соединенного Королевства, и, тут же потеряв к нему интерес, пригласил следующего. Еще через минуту паспортный контроль миновали Назар и Людмила. Оставалось только выйти за стойку, смешаться в зале с остальными пассажирами. Броситься бежать с отчаянным криком радости мешали лишь взгляды полицейских, которых в зале было невероятно много. Такое впечатление, что от прибывших служители порядка ожидали какой-то невероятной пакости, а потому каждого из них сверлили тяжеловатыми недоверчивыми взглядами.