Командир Молокососов спешился, спокойно уложил патрон у самого основания стены и с опаленными ресницами и едва дыша вскочил на пони и вернулся к своим товарищам.

— Внимание! — произнес он хриплым голосом. Искры и горящие головешки то и дело летели на них отовсюду. Пони, обжигаемые этим огненным вихрем, начинали беситься. Молокососы едва с ними справлялись.

Да и сами они, бедные дьяволята, получили сильные ожоги. На их дымившихся рубашках появились прорехи, сквозь которые виднелась вздувшаяся волдырями кожа.

Молокососы гасили огонь сильными шлепками по своим бокам и груди и стоически, без жалоб и стонов, ожидали смерти или спасения.

Прошло еще полминуты. Тридцать секунд адского страдания!

Внезапно послышался взрыв, который заглушил и рев огненной бури и крики англичан. Затряслась под ногами земля, и рухнула часть раскаленной добела стены.

— За мной! — крикнул Сорви-голова.

Из растрескавшихся губ Молокососов вырвался вопль — то был вопль надежды и облегчения.

Сорви-голова дал шпоры своему пони и первым ринулся в пылающее горнило.

Лошади, обезумев от жара тлеющих доломанов, которыми были обвязаны их головы, исступленно понеслись среди горевших бревен, раскаленных камней и пылавших снопов.

Эта скачка длилась несколько секунд — Сюда! Сюда!.. — кричал бесстрашный капитан своей команде, которая мчалась за ним следом.

Ура! Ура! Образовалась новая брешь. Последний патрон разрушил десять квадратных метров стены. Молокососы вихрем пронеслись через образовавшийся пролом и карьером умчались в степь.

Их кони скакали, как антилопы.

Молокососы быстро сорвали с лошадей горящее тряпье.

Беглецы проскакали уже четыреста метров, прежде чем уланы успели заметить их чудесное бегство. А заметив, они также пустили коней в галоп.

И пошла погоня!

Крупные английские лошади, подгоняемые криками и ударами шпор, мчались с изумительной быстротой. Но и бурские лошадки, раздраженные ожогами, не сдавали. Расстояние между противниками не уменьшалось.

Пони, издавна привыкшие передвигаться среди исполинских растений Африки, умудрялись, как крысы, проскакивать между высокими стеблями, в которых путались ноги английских скакунов В конце концов Молокососы значительно опередили своих преследователей.

Менее чем за четыре минуты беглецы прошли расстояние в два километра.

При всей своей смелости уланы все же были вынуждены прекратить преследование. Они слишком оторвались от главных сил англичан и находились теперь в непокоренной зоне.

Опасаясь, как бы их не атаковала вражеская кавалерия, уланы повернули обратно и стали медленно отходить к линиям английских войск.

Бешеная скачка успокоила наконец бурских лошадок, и они заметно сбавили ход.

— Хаки убираются восвояси… честное слово, убираются! — воскликнул, оглянувшись, Фанфан.

— Можно бы и передохнуть теперь, а, хозяин?

— Стоп! — скомандовал Сорви-голова.

Все одиннадцать пони остановились как вкопанные, и Молокососы очутились лицом к неприятелю Сами того не сознавая, Молокососы сделали полный оборот. Храбрые юнцы, не сговариваясь, отстегнули карабины. Борьба настолько вошла в обиход их жизни, а наступательная тактика так соответствовала их темпераменту, что они уже снова были готовы открыть огонь.

Еще немного, и они бросились бы в атаку. О, будь в распоряжении их командира хотя бы человек тридцать!

От англичан их отделяло теперь не более шестисот метров.

— Послать им огонька вдогонку, а, хозяин? — спросил Фанфан с фамильярностью, не имевшей ничего общего с воинской субординацией.

— Попробуем! — ответил юный командир. Молокососы навели ружья на взвод улан, истомившиеся кони которых перешли теперь на шаг.

— Огонь!

И они открыли беглый огонь. Несколько секунд выстрелы гремели без перерыва. В неприятельском отряде все пришло в смятение: люди судорожно вскидывали руки и кубарем валились с лошадей; кони вздымались на дыбы и падали; мелькали пики; ряды улан быстро таяли.

Настигнутые на таком расстоянии метким огнем противника, англичане сочли за лучшее оставить поле боя и скоро исчезли из виду.

— Увы! — произнес как бы в заключение Сорви-голова. — Больше нам здесь нечего делать Двинемся на север и попробуем добраться до Винбурга.

Вскоре Молокососы доехали до полноводной реки. То был Верхний Вет, один из левых притоков реки Вааля.

Вконец истомленные, умирая от жажды, покрытые ожогами, они с наслаждением бросились в красноватые воды реки и, фыркая от удовольствия, плескались, плавали, ныряли и жадно глотали свежую речную воду, — словом, полностью вознаградили себя за все недавние лишения.

Но когда мучительная жажда была наконец утолена, мощно заявил о себе волчий голод.

Еды у них не было.

К счастью, недалеко от берегов Веты в изобилии водились бататы[110]— клубневое растение, именуемое «бурским картофелем».

— Айда за картошкой! — крикнул Фанфан. Выскочив из воды, мокрые Молокососы стали выкапывать клубни этих малопитательных растений, годных разве лишь на то, чтобы обмануть голод Быстро собрав обильный урожай, они развели большой костер, слегка пропекли бататы и принялись жадно уплетать их в полусыром виде.

— Нашему обеду не хватает только английского ростбифа, — пробурчал Фанфан.

— Вы просто-напросто избалованный лакомка, маэстро Фанфан, — ответил доктор Тромп. — Бурский картофель — весьма ценное крахмалистое вещество.

— Крахмалистое? Согласен. А все-таки ростбиф тоже весьма ценная овощь! При одном воспоминании о нем слюнки так и текут. Верно, хозяин?

Но Сорви-голова, никогда не терявший хорошего расположения духа, на этот раз молчал, погрузившись в какие-то неотвязные думы. Гастрономические разглагольствования Фанфана не доходили до его сознания, мысли его витали где-то далеко.

Прошло два часа. Одежда на Молокососах едва пообсохла, голод был лишь слегка утолен, юнцы не успели еще после столь длительных и жестоких волнений и беспощадной борьбы насладиться отдыхом, но уже не выказывали ни малейшего признака усталости.

Уж не железные ли они?

— Давайте играть в чехарду! — предложил Фанфан, которому звание лейтенанта не придало ни на йоту солидности Это по меньшей мере нелепое предложение, точно выстрел, вернуло к действительности командира Молокососов.