— В именные двери может зайти только тот, чье имя написано, — ответила Мэйси. — А в остальные кто угодно, даже все вместе.

— Вот мы и шурукаем, как лучше поступить.

— Испытание можно пройти разными способами.

— Но есть ли в этом смысл?

— Стоит ли искать обходные пути?

— Не станет ли хуже?

— Шурукаем? — спросил я, уставившись на Биона.

— Ну, у нас в Шоу так говорят, — пожал он плечами.

— Ясно, — сказал я. — Идите в именные, чего тут думать?

— Мы не можем, — вздохнул Хоуп. — Там наши кошмары. Снова.

— Дубль два?

— Нет, скорее только стража, — пояснила Мэйси. — У меня настоятельница, у лунатика безглазые, у алкоголика Аноксианцы-мутанты.

— Но-но, — скривился Бион. — Звание алкоголика надо еще заслужить, чтобы так пренебрежительно произносить это слово.

— Тебе виднее, — вздохнула Мэйси. — Короче, через именную только ты сможешь пройти, и то не факт. Без понятия, почему у тебя две двери. Надо пробовать другие двери. Лучше всего использовать ту, через которую Бион проходил вступительные. Вряд ли место, где водятся попугаи-прокрастинаторы, будут опасными.

— А, понятно, — кивнул я. — Струхнули, да? Валите в именные, хватит уже. Это испытание, а значит оно должно быть сложным, но преодолимым. Вот идите и преодолевайте.

— Как? — скривилась Мэйси.

— Ты, — я ткнул пальцем в Хоупа. — Сам знаешь, что надо делать. Бион, покусай их там всех и защекочи попугайскими перьями. А ты, мелкая, просто повзрослей и все будет впорядке.

— Она уже большая девочка.

— Заткнись, Стефан, — отмахнулся я, впрочем без всякой злобы. — У меня не было кошмаров, потому что они остались далеко в прошлом. А вы свои притащили с собой. Сколько вам лет? Бион, тебе же лет тридцать. А ты? Ты застал Эдеа, когда это было еще королевством. Мелкая, ты мелкая, но ты дочь ловца и сама ловец. Великовозрастные дети боятся снов? Валите уже в двери и закончим с этим. Почему вас должен заставлять человек, у которого вообще нет снов?

— Врум-врум, — закивал скат.

— А ты не поддакивай, — насупился Бион.

— Бом-бом? — подлетел к нему вплотную Врум.

— По-очи-иль? — робко произнес попугай.

— Лучше его не злить, — вздохнул я, успокаиваясь.

— Тихо, тихо, — примирительно произнес кусачка. — Ну да, забыл чье ты сновидение.

— Короче, либо вы тащитесь в двери, либо я вас туда силой затолкаю.

— Это вряд ли, — нахмурился Стефан, загораживая Мэйси.

Я приблизился к рыжему вплотную и заговорил так, чтобы никто больше не услышал.

— Она должна пройти свою дверь, Стефан. И ты это знаешь. И если ты ей помешаешь, то перестанешь быть тем сновидением, которым являешься. Поэтому, если я силой зашвырну ее туда, то ты мне не помешаешь. Мы оба знаем, что ты мне поможешь.

— Догадался, да? — произнесла Мэйси, выходя из-за спины Стефана.

— Кузнец из него так себе, — пожал я плечами. — Да и мечник он не такой уж превосходный.

— Ты не совсем прав, но около того.

— Я просто мало разбираюсь в сновидениях.

— И в людях тоже. Иначе бы понял, что я не смогу пройти эту дверь.

— Все ты можешь, ты умничка.

Удивительно, но это произнес Стефан, а не я. Хотя у меня в голове была точно такая же фраза, разве что без умнички. Просто с языка снял. Но Мэйси лишь обреченно вздохнула.

— Лаэр прав, — произнес Хоуп.

— И? — спросил Бион. — Как-то развернешь мысль?

— Нет, — ответил он и направился к своей двери.

За ней оказался весьма широкий проход, а вдалеке я разглядел постамент с каким-то большим кристаллом. Только вот проход был забит безглазыми тенями. Все они смотрели на Хоупа, скаля свои клыкастые пасти.

В уши тут же ударил хор шепотков, складывающихся в бессмысленную какофонию звуков. Но чем громче они становились, тем явственнее слышалось одно слово. Среди тысяч бессмысленных звуков явно выделялось «чудовище».

Хоуп, хоть и открыл свою дверь, но увидев кошмар, вновь начал скукоживаться, горбиться и становить меньше. Он замер на пороге, не решаясь войти. Блин, да он даже голову боится поднять.

Я подошел сзади и положил руку ему на плечо.

— Нет смысла отрицать правду.

— Что я чудовище?

— Нет. Что они тебя боятся. И пусть наяву ты ничего с этим не можешь поделать, но здесь… Пора доказать тварям, что они боятся тебя не напрасно.

— Тогда тебе лучше отойти подальше, — произнес он. — Я это не контролирую.

— А ты контролируй, — усмехнулся я, слегка подталкивая его к двери.

Он протянул мне ладонь, на которой мирно спала полевка-альбинос.

— Подержи мое… сновидение. Ей лучше этого не видеть.

— Пиво, — внезапно произнес я. — Ты должен назвать ее «Пиво» и просить подержать каждый раз, как соберешься сделать что-то крутое.

Он лишь усмехнулся и переступил порог. Твари тут же зашевелились, вытягиваясь и раздуваясь. Пасти стали шире, а шепот громче.

Хоуп так и не поднял головы, но на камни со звоном упал наруч. И в этот момент тени отпрянули, голося во всю глотку. Я не понял, что произошло, но вокруг Хоупа замерцало пространство, а с земли в воздух взвились мелкие камешки.

Звякнул и откатился второй наруч, а под плащом парня что-то зашевелилось и забугрилось. Тени заметались по проходу, толкая друг друга и пытаясь сбежать. Шепот перешел в визг.

Хоуп медленно повернулся ко мне и посмотрел. Из-под капюшона, которого раньше не было, на меня смотрели угольки нечеловеческих глаз.

— Спасибо, — произнесло существо. — Дальше я сам.

Когтистая лапа медленно закрыла дверь, отсекая все звуки. Последнее, что я услышал, был звон третьего наруча. Я остался стоять в тишине. Улыбнулся, довольный собой и повернулся к остальным.

Когда помогаешь кому-то достичь успеха, пусть и совсем чуть-чуть, все равно чувствуешь себя причастным и радуешься.

— А вы чего такие бледные? — спросил я.

— Врум-врум.

— Чи-или-им, — ответил попугай за Биона.

Я заметил, что даже у птицы перья стали белее, как будто его окрас выцвел.

— Нельзя так, — замотала головой Мэйси. — Нельзя. Сначала он снимает блокираторы во сне, затем привыкает, затем путает сон с явью и снимает их наяву. Если в ближайшем будущем услышишь о вырезанном за одну ночь городе, то знай, это твоя вина.

Я задумался, разглядывая ее. Посмотрел на Биона, но кусачка тактично разглядывал свои ногти. Как будто он может их различить во сне, пусть и осознанном.